И уже мне его манера сидеть не нравиться.
- Что, это за поза? Чего это он выпятил свое хозяйство? Смотрите, мол, какое, любуйтесь. И потом, что это он меня бросить, оставить одну, здесь решил?
И тут-то я начинаю понимать, что так оно и случиться. А ведь, точно!
Ну и дура же я! Он ведь только со мной, для пары пришел и как только все здесь завертится, так он уже все время будет без меня. Вот как! А я-то, дура, о чем же я думала раньше? Вот теперь-то я все поняла сразу! Он, опять будет развлекаться, а я, девочка неумелочка, для чего сюда приперлась? Что мне надо? Что бы меня, какой-то боров или какой-то дядька, со своей пиписькой вонючей осчастливил, сегодня, лишил моей девственности? Так, что ли?
Бежать! Немедленно, вон! Спасаться! Спасать свою проказницу, задницу, которой я уже было, решила пожертвовать сегодня.
-Дура, вот же я дура!!!
Встаю и начинаю искать свое пальто. Не нахожу. Спрашиваю Котобика. Он сразу же начинает суетиться. Спрашивает, старается мне в глаза заглянуть. Эта его суета еще сильнее меня раздражает, и я почти кричу ему в лицо.
- Где моя одежда? Куда ты ее убрал? Давай живо! А не то я сейчас тебя…
Захожусь, вдруг задыхаюсь, и мне действительно дурно становится. Я бы упала, если бы не Толик. Он успевает меня придержать и усадить в кресло. Я задыхаюсь, мне душно, мне надо срочно на воздух! Отсюда, бежать! Бегом!
Очнулась я уже на улице. Толик придерживает меня руками, усадил на какой-то холодный барьерчик, а сам, по сути голый, только в накинутом сверху пальто топчется около меня. И мне почему-то кажется, что он так специально, крутится передом около моего лица, своими плавками оттопыренными.
- Иди туда. – Неуверенно машу куда-то рукой. – Развлекайся. Я все уже наперед оплатила.
-Иди, возвращайся.
Он видит, что я уже могу сама сидеть и отпускает меня, пропадает. Я сижу на каком-то холодном камне, кладке, и я знаю, что так нельзя, мне надо немедленно встать, что это опасно, но я так умотана, что просто не могу пошевелиться и только вдыхаю прохладный воздух. Наконец меня этот холод там снизу пробирает до самого того места и я ели удерживаясь, встаю и начинаю медленно плестись, отгребать непослушными ногами, с этого злачного места. Как я дошла до остановки уже и не помню. Все, что я делала, совершала, как пьяная, в автоматическом режиме. Как я забилась в автобус и меня, почему то трясло в нем от холода, которым я вся изнутри напиталась. Как я дошла до дома, а потом минут тридцать стояла, пряталась за углом, так как увидела машину Котобика, что въехала во двор и стояла перед самым подъездом. И как я, потом, когда он уехал, карабкалась и с трудом попала домой, так замерзла, что не могла ключом дверь сама открыть. Позвонила. Открыла Катька, а мать, как меня увидела, так и перепугалась.
