Как? Ты, что? Разве же, так можно? Волнуюсь и глаз не могу оторвать от ее губок, и холмика лобка, слегка прикрытых, аккуратно остриженными, светлыми волосиками. А что, если потрогать? От этой мысли, даже дыхание замирает. Ничего себе! Вот и потеряю невинность! Наконец-то приходит мне в голову, забытое слово. Да, да! Потеряю невинность! Вот, сейчас приложу руку и потеряю. Сама эта мысль, о потери моей невинности, девичьей гордости, так разбирает меня своей запретностью, что у меня начинает слегка все кружиться перед глазами. Ну? Говорю себе. Так на что же, ты согласна? На что же решишься? Борюсь буквально несколько секунд с искушением греха. Во мне протестует одна сущность моего я, а вторая, стучится, толкает мысли на греховное, сладкое и такое запретное, но желанное. Борюсь в искушении.
Видно, есть в мире, что-то свыше. Потому, что есть она связь, между душами людей, любимых и близких. Видимо так и работает эта аура, что до сих пор не распознана, не понята. Но мы пользуемся ей, мы не знаем, как она действует. И когда мой, протестующий крик, невинной души взрослеющей девочки вырывается из меня, помимо воли моей и летит, мгновенно, сообщая матери, что со мной что-то не так, что суть моя искушается, то она, эта аура, доброты и вместилище человеческих душ, заступается.
- Лимит, Лимит! Это Хит. Ответьте. – Слышу я, как раздается с кормы голос, по радио, второго капитана.
- Хит, Хит, это Лимит! – Слышу я, голос нашего капитана.
- Лимит, Лимит, с вами будут говорить, позовите к радио...
- Мама! Мамочка! - Радостно лепечу я. –Я, тебя слышу, у меня все хорошо. Как, вы?
Я стою, прикрываясь стыдливо рукой. Говорю и все равно слышу, в паузах нашего разговора, как привычно ворчит Марек. А когда оборачиваюсь, вижу, что он опять не пользуется туалетом, как мы и стоит голый, ко мне спиной и писает, разбавляя океан.
Мне становиться, почему-то смешно. И я смеюсь в микрофон, в ответ слышу мамин голос и чей–то голос еще, так похожий голос, на папин. Мама тоже смеется и с облегчением мне говорит, что ей так захотелось мой голос услышать и сейчас она знает, что все со мной хорошо, что она так зря волновалась.
Я еще держала в руке свое спасение. Мне достаточно было только нажать кнопку, и долетел бы к ней, моей мамочке, мой призыв о помощи и спасении. Только она одна могла во всем белом свете помочь, сберечь меня!
Мамочки! Родные наши, единственные! Не отворачивайтесь от нас, детей своих. Помните! Что пока вы живы, вы нам нужны, что только вы можете оберечь, защитить нас, спасти в этой трудной, взрослеющей жизни.
