Только через несколько часов, подвергнутый устрашающему количеству анализов и диагност-процедур, Зоров вновь оказался в своей палате и с наслаждением вытянулся на кровати. Чувствовал он себя словно после марш-броска километров на двадцать, да с полной десантной выкладкой, да по трассе категории не ниже третьей… Радовало одно: послезавтра он сможет покинуть стены лечебно-восстановительного центра и приступить к тренировкам под руководством сэнсэя Ямото Сузуки. Почти как в славные далекие деньки… вот именно почти. Зоров непроизвольно нахмурился. Да, многовато приключилось с ним в последнее время, даже чересчур… Он почувствовал вдруг нараставшую потребность в собеседнике, который бы знал его, как никто другой, и которого он знал бы так же.
– Ну вот мы и снова вместе. А ведь могло быть хуже, не так ли. Вяз?
– Хуже, лучше… Принимай происшедшее как данность, – проворчал Вяз.
– Ты что, не в настроении?
– А чему радоваться?
– Может, и ты боишься чего-то, как мэтр Чалмерс?
– Ты глуп. И мне стыдно, что у меня такое неразумное первое Я. Мне не приходилось встречать человека более мужественного, чем Чалмерс. Индивидуум, не испытывающий страха вовсе, ущербен точно так же как тот, кто лишен чувства боли. Смелым и отважным можно считать лишь человека, на поступках которого испытываемый им страх не отражается, а если и отражается, то изменяет их в лучшую сторону. Преодоление страха – суть смелости. И чем более эффективно преодоление, тем более высокой степенью отваги отмечен человек. А уж превратить опасность и ее страх в источник силы – это удел героев.
– У тебя, очевидно, очередной ностальгический приступ по пропахшим нафталином истинам с тысячелетней бородой?
– Истина – даже если она древняя, общеизвестная, банальная даже, – тем не менее истина. И если кое-кто начинает ее подзабывать, то нелишне напомнить…
– Хорошо. Я не об этом хотел вести речь. Но напоролся на твою вторую ипостась – язву, то бишь "Я Зорова Второе уязвляющее".
– Скорее "уязвленное", – буркнул Вяз. – Однако ты прав, настроение у меня ни к черту.
– Что так?
– Расставание всегда тяжело, даже если перспектива впереди будто бы неплоха.
– Ты говоришь загадками.
– Видишь ли, этот наш разговор будет… последним, Алзор.
– То есть… Не понимаю.
– У меня такое предчувствие. А может, в свете изложенного Эйфио, и знание. Точнее, предзнание.
– Нельзя ли подробнее? А то, признаюсь, у меня даже мурашки по спине побежали…
– Каким-то образом я знаю, что события скоро пустятся вскачь и захлестнут тебя – настолько, что тебе будет не до глубокомысленных диалогов со вторым срезом твоей души… или твоей первой производной… со мной, короче. А затем произойдет некий качественный скачок, и я стану тебе не нужен… точнее, ты поглотишь меня, как и свое третье "я", и все остальные, о которых пока можешь только догадываться. Меня это и радует, и огорчает одновременно… Такие чувства могла бы испытывать мыслящая гусеница перед превращением в куколку.
