Три недели они жили в палатке на берегу реки, вдали от города, в районе рыбацкого поселка. С деньгами у него, мягко говоря, было плоховато, зато у Ксении с этим полный порядок. Так что и палатка у них отличная, и с провизией без проблем. Рисовая каша с мясом в котелке булькает, запах такой, что слюнки текут.
– Думаю, можно уже домой возвращаться, – сказал он.
– Не хочу, – голос у нее нежный, волнующий.
По вечерам она любит слушать страшные истории про русалок, леших, вампиров и вурдалаков. И сама рассказывает с увлечением. Слушаешь – и даже не понимаешь, о чем она говорит. Прекрасный голос завораживает, уводит куда-то в сторону, где счастье и любовь ходят рука об руку…
– Почему?
– Ты же видишь, мне здесь хорошо.
– Здесь же удобств нет.
– Я уже давно привыкла… Река, лес, воздух – все это так пьянит, что ничего не надо. А в город вернусь, вдруг обратно потянет…
Ксения говорила, что Фирс пристрастил ее к кокаину. Первую неделю она страдала, рвалась домой, но постепенно все прошло…
– Говорят, с этого дела трудно соскочить. Я думала, умирать здесь с тобой буду. А оказывается, совсем не страшно. Но это потому, что здесь и без этого пьяно… И с тобой так хорошо, спокойно…
– Я бы тоже здесь остался. Навсегда. Если с тобой. Лес вокруг, сруб поставить не проблема. Огород разбить. Рыба в реке, зверье в лесу…
– Лесники, егеря…
– Здесь – да, но можно в глушь уйти.
– Это вкалывать надо. А я хочу так, чтобы ничего не делать. Я в отпуске так не отдыхала, как здесь.
– А если вдруг в глушь придется уйти? Ну, мало ли…
Ксения отстранилась от него, но только для того, чтобы посмотреть в глаза.
– А ты позовешь?
– Позову.
– Навсегда?
Она вернулась в прежнее положение, ее голова снова легла ему на плечо. И он приобнял ее. Все так же по-братски. Но в сознании красным светом пульсировала надежда на изменение статуса.
– Мне только ты и нужна.
– После всего, что было? Ну, тогда, в сауне… Потом стриптиз. Я жила с этим ублюдком… Я сама себя не уважаю. Почему ты должен уважать меня?
– Потому что я тебя люблю, – собравшись с духом, признался Егор.
От внутреннего напряжения завибрировала крышка черепной коробки, а Ксения даже бровью не повела.
– Я знаю, – как о какой-то прописной истине сказала она.
– И что? – с замиранием сердца спросил он.
– Я тебя тоже люблю. Но при этом себя ненавижу. Я знала, что ты мне поможешь. Я от себя хотела сбежать. Но от самой себя не уйти. Только с тобой. Знаешь, я знала, что ты приедешь. Знала. И даже ждала. Да, ждала. Только не знала, что сказать. Я такая грязная, мерзкая…
