Женщина кивнула, хотя по ее глазам он видел, что ничего она не поняла.
– В общем, сидите смирно и ждите моего звонка.
Богдан выяснил, как зовут отца Кирилла, его адрес, номер телефона. Из дома он выходил с мыслью, что нужно было взять распечатку с этого телефона. Как-то не очень убедительно реагировала Вероника Сергеевна на смертельную опасность, которая могла угрожать ее дочери. Вроде бы и пугало ее это, но в то же время возникало ощущение, что ей известно, как обстоят дела у Ксении. Может, дочь позванивала матери время от времени?
Виктор Николаевич Ясенов имел все основания ненавидеть Фирсова и Касьянова. Из-за этих ублюдков погиб его сын, не выдержало сердце у жены. Как мужчина, он мог взять в руки оружие и отомстить за смерть своих близких. Но, глянув на Ясенова, Богдан тут же откинул в сторону все подозрения. Худой, если не сказать высохший мужчина едва держался на ногах, опираясь сразу на две палочки. Лицо бледное, как у человека, годами вынужденного жить без солнечного света, ржаво-седые волосы всклокочены, на щеках двухдневная небритость; шерстяной спортивный костюм, хотя в квартире далеко не прохладно. Глаза не злые, но холодные, даже ледяные.
– Виктор Николаевич, мне надо с вами поговорить.
Он молча повернулся и, не закрывая дверь, направился в глубь квартиры. Здесь пахло валидолом, мочевиной и безнадегой. Мебель хорошая, на полу и стенах ковры, но все это запущено. Все свободное пространство в гостиной было завешано семейными фотографиями в рамках. Сын Ясенова с младенчества до дембеля, жена в свадебной фате, вся семья в сборе – в студии фотоателье, за праздничным столом, на фоне синего моря… Видно было, что Виктор Николаевич жил воспоминаниями. Или, похоже, доживал.
Он с трудом сел в кресло. Богдан хотел ему помочь, но тот сердито глянул на него.
– Виктор Николаевич, мне хотелось бы поговорить о вашем сыне, – сказал Городовой.
Если судить по множеству семейных фотографий, что бросалось в глаза, мужчина должен был быть рад случаю предаться воспоминаниям. Тоскливо ему здесь, одиноко, а выговориться некому.
– Кто вы такой, чтобы я с вами говорил? – чуть ли не с ненавистью глянул на него Виктор Николаевич.
– Капитан Городовой, уголовный розыск.
– Где вы были, капитан Городовой, когда убивали моего сына? – с презрением спросил мужчина.
Голос у него дрожал, подбородок трясся, голова дергалась, но взгляд был жестким, непоколебимым, как у красноармейца с плаката «Ты записался добровольцем?».
