Людей. Другие сны, другие вселенные, висящие на ветвях Мирового древа. Это было так очевидно, что только затуманенный разум мог не заметить. Я почувствовал себя индейцем, которому показали колесо.
Стены раскрылись, подчиняясь своему создателю. Туманный горизонт приближался, сворачивался, яснел. Сон сжимался, открывая взгляду то, что было снаружи. Я видел нить, связывавшую его с Деревом, видел сферы снов неподалеку. Задача стала ясна.
Старые навыки снова стали полезны — для задуманного нужно было кое-что создать.
Сердце сна, кукольная мастерская скрылась в стеклянной сфере, которую я соединил с внешней границей сна. Вокруг вырос лес механизмов, причудливых и бессмысленных на первый взгляд. Задуманное казалось безумным, но мало ли безумств помогло мне до этого? Но на это так сложно было решиться…
Ляпис-лазурь ждала. Ждала Соусейсеки. Где-то, невидимый, ждал кролик.
Я вдохнул и сделал первый жест, стараясь быть как можно мягче, и сон отозвался долгой нотой флейты. Рука сама продолжала двигаться, к ней поднималась вторая…
Разум выскользнул из тела и скрылся в шестеренках, уступая место сердцу.
Было так необычно одновременно ощущать переливающуюся по телу мелодию, глядя на это со стороны. Чувства стали дирижером, тело — палочкой, сон — оркестром. Стены дрожали, резонируя звуком.
Сферы снов рядом оставались темными и холодными. Но когда музыка готова была расколоть мой мирок в кульминации, одна из них засветилась. Нежным фиолетовым мерцанием, слабым, но долгожданным. Следом зажглись еще несколько, и еще…
Время собирать камни.
Разум вернулся в привычную форму легко, но усталость повисла на плечах свинцовыми веригами. Отдыхать было некогда, следовало собрать отклик мира на зов помощи. Я обнял ладонями ляпис-лазурь, словно оберегая от вторжения, и стал ждать.
Жить было больше неинтересно. Уныние и размеренность повседневности гнали меня прочь, и даже сны не приносили облегчения — такие же серые и размытые. Я ненавидел мир, потому что ненавидел себя.
В один из дней — кто знает, в какой именно — завал на работе был просто неимоверным. Документы падали со стола, а комп подвисал от вкладок. Дальше откладывать не было смысла. Под удивленными взглядами коллег я поднялся и ушел. Навсегда.
Город вокруг засыпал пушистый снег. Жизнь проносилась мимо, но до меня ей дела не было. Ноги сами шли куда-то, но только когда они налились свинцом усталости, я попытался понять, куда зашел.
Усыпанные снегом пути железной дороги. Ровно гудящие под напряжением провода. Трубы, извергающие оранжевый дым, на горизонте. Рано заходящее солнце окрасило пейзаж багрянцем, налило облака кровью.
