Эмма почувствовала, что ее страх начат перерождаться в гнев. Она ожидала, что Синклер станет устрашать ее, но уж никак не игнорировать. Он выполнял свои обычные дела как будто и не похищал ее под дулом пистолета с собственной свадьбы и из семейного круга.
Эмма украдкой бросила взгляд назад. Интересно, заметит ли он если она развернется и бросится навстречу свободе.
— На твоем месте я бы не пытался, — спокойно сказал Синклер.
Удивившись, Эмма повернула голову в его сторону. Синклер чистил щеткой дрожащие бока животного, сосредоточив на этом все свое внимание. Он как будто каким-то шестым чувством, ничего не слыша и не видя, предугадал ее мысли и направление взгляда.
И все же Эмма почувствовала радость победы. По крайней мере она доказала, что ее присутствие не настолько безразлично ему, как он пытался это представить.
— Как ваша заложница, разве я не обязана это сделать? — Эмма старалась, чтобы ее голос не дрожал. — Попытаться вырваться из ваших чудовищных лап?
— Зачем попусту тратить силы, девочка? — пожал мощными плечами Синклер. — Ты и десяти шагов не успеешь сделать, как я остановлю.
— Как? Выстрелом в спину?
Синклер наконец посмотрел на нее. Слегка выгнутая черная бровь предупреждала, что она все-таки удивила его.
— Мне кажется, это было бы напрасной тратой превосходного пороха. Тем более что от тебя живой мне пользы больше, чем от мертвой.
— Как трогательно, — фыркнула Эмма, — но только боюсь, вы раскрыли ваши карты. Если мне известно, что вы не собираетесь меня убивать, тогда что может остановить меня от попытки сбежать?
Синклер обошел вокруг лошади. Его шаги были столь же ровными и решительными, сколь и его голос:
— Я.
Теперь, когда Эмма полностью завладела его вниманием, она пожалела о своей поспешности. Сердце гулко колотилось в груди, когда она отступила назад, понимая, что у нее все равно нет надежды ускользнуть от него. Он был молодым, сильным, мужественным… Опасным. Словом, у него было все, чем не мог похвастаться ее жених.
Может, у этого человека и не было намерения убивать ее, но он мог сделать другое, то, что, по мнению многих, может быть даже хуже.
Гораздо хуже.
Ее спина уперлась в сучковатый ствол сосны, не оставляя другого выбора, кроме как не сдавать позиций перед неумолимым приближением незнакомца. Здесь, на утесе, воздух, должно быть, более разреженный. Чем ближе подходил к ней Синклер, тем труднее дышалось. Когда его тень накрыла Эмму, затмив собой тусклый дневной свет, у нее закружилась голова.
