Эмиль Бор снял ключ с кольца и протянул его Пьеру.
— К чему нам враждовать... Может, попробуем договориться?
Пьер втолкнул его в чулан и запер дверь.
Слуга дрожащей рукой указал на лестницу. Как только они поднялись, он сказал:
— Я так рад! Надеюсь, вы теперь посадите в тюрьму этого разбойника?
— Давайте сначала посмотрим на вашего господина, — сказал Пьер.
— Они имеют какую-то странную власть над ним, — испуганно произнес слуга. — Я ничего не понимаю... Они ведут себя так, словно могут сделать с ним все, что хотят.
— А кроме этих трех типов здесь был еще кто-нибудь?
— Нет, никого, но они разговаривали по телефону с каким-то Алдо.
С Алдо... Алдо Вейс. Вот где ты вынырнул, голубчик.
— Ваш господин постоянно сидит взаперти?
— Нет, они его заперли только сегодня. Все было очень странно. Филип находился внизу. Вдруг они схватили его и вытолкали в коридор. Правда, не били. Они сказали, что кто-то должен подъехать, и поэтому он должен отправиться наверх. Филин сразу пошел, им даже не пришлось его принуждать. Он не протестовал, не пытался позвонить в полицию, более того, он приказал мне тоже не делать этого. Причем дважды повторил, что я не должен обращаться в полицию ни при каких обстоятельствах. У меня не было возможности с кем-нибудь посоветоваться. Я очень беспокоюсь за графа Филипа. Он очень нервничает последние дни и плохо выглядит. Он непрерывно пьет.
Из прихожей на первый этаж вела широкая беломраморная лестница, а далее, на второй надо было подниматься по более узкой, деревянной. Миновав обе лестницы, они оказались на маленькой площадке, где были две двери.
— Он здесь, — сказал слуга, указывая на одну из дверей. — Если позволите, я отопру, замок плохо открывается.
Слуга отпер дверь и они вошли в маленькую, уютную комнату, где стояли кровать, письменный стол и книжные полки. Обои с цветочками делали ее похожей на детскую.
На кровати лежал молодой человек, который просматривал иллюстрированный журнал. На стуле рядом с кроватью стояла бутылка виски и ведерко со льдом. У Пьера не возникло никаких сомнений, молодой человек был поразительно похож на Валерию: те же черты лица, та же стройная фигура и те же большие мечтательные глаза.
— Эти разбойники арестованы, мон шер. Сидят в кладовке под лестницей, — радостно сообщил слуга.
— Сколько раз, Брюкнер, я просил не называть меня «мон шер»! — раздраженно сказал Филип фон Далау. — Моя бабушка, хоть она и была француженка, терпеть этого не могла. Я тоже.
