— Вы любили ее? — тихо спросил комиссар.
— Да, — помолчав, ответил Пьер.
— Если вам тяжело говорить об этом, я не буду настаивать, — сказал комиссар, но тем не менее снова спросил: — И она вас любила?
— Да, — произнес Пьер. — По крайней мере я так думаю. Никого никогда я так не любил.
— Какой она была?
— Была красивой, даже можно сказать: очень красивой. Но я бы не сказал, что только в этом заключалось ее обаяние. Она была очень эмоциональным человеком и вместе с тем исключительно душевным и интеллигентным. Была немного грустной, как мне тогда казалось. Не любила шуток. И очень серьезно воспринимала жизнь. Иногда она, правда, веселилась, смеялась от души, но всегда с оттенком какой-то затаённой тоски. Порой она становилась печальной, и бывали дни, когда на нее находил страх, причин которого я не понимал, а сама Валерия предпочитала не говорить об этом.
Пьер задумчиво посмотрел на снежинку, упавшую ему на рукав, и добавил:
— Мне было с ней необычайно легко, и это было самым прекрасным в наших отношениях. Ведь так редко удается встретить человека, с которым чувствуешь себя свободным и можешь говорить о чем угодно. Обычно мы все чего-то остерегаемся, боимся нарушить этикет. Но с ней ничего этого не было. Мы словно оказались одни в целом мире. Наслаждались солнцем, радовались всему на свете: и снегу на деревьях, и блестевшим на солнце крышам. Мы ощущали себя частицей этого ликующего мира. Валерия не требовала от жизни слишком много. Ей нравилось все простое и недорогое. Однако что-то мешало ей быть счастливой. «Что-то»... Это я тогда так думал. Но, по всей вероятности, это был «кто-то», а не «что-то».
— Убийство совершено между половиной восьмого и восемью, — сказал комиссар Мюллер, когда Пьер на следующее утро явился к нему в уголовную полицию Мюнхена. — С первого дня ее появления в городе к Валерии никто не приходил, никто не наводил о ней справок у дежурного администратора и не звонил ей. Она приехала в отель в среду после обеда. Вечером поужинала в номере и, насколько известно, в тот день на улицу не выходила. На другой день утром немного погуляла у озера, а вчера опять повторила такую же прогулку. Все остальное время она провела, очевидно, в своей комнате.
— Откуда она приехала?
— Из Зеефельда, в Тироле. Это явствует из счета отеля, который мы нашли в ее сумочке.
Пьер, усевшись в кресло, стал просматривать список постояльцев отеля.
— Вы полагаете, что кто-нибудь из них это сделал? — спросил комиссар, положив руку ему на плечо.
