До наших дней дошла телеграмма, посланная вдовой убитого Григория Прасковьей (Параскевой), отправленная 21 апреля 1917 года из Покровского губернским властям в Тобольске.
«Был проездом эшелон солдат, сделали полный разгром в квартире Григория Распутина. Пропали ценные вещи. Ехали они из Тюмени в Тобольск на пароходе „Станкевич“ 2-го дня. Умоляем примите меры.
Распутина».
Несчастная женщина на земляков уже не рассчитывала, наивно надеялась на защиту губернских властей. Помощь ниоткуда не пришла. Минуло еще некоторое время, и уже сами крестьяне Покровского на своем сходе приняли решение: конфисковать у Распутиных «богатства, нажитые нечестным путем», в числе коего на первом месте стояли «граммофон и пианина». Вскоре же вдову с сыном вообще выгнали из собственного дома, где устроили больницу К тому времени соседи успели уже почти все растащить: от тарелок до зеркала…
Все эти печальные истории начнут разворачиваться в «новой России», освобожденной от «царского ига». И иные времена такого расклада вещей, такого одичания никто бы и вообразить не мог. Всё текло медленно, не торопливо, всё казалось предопределенным на века.
В 1887 году, в возрасте 18 лет, Григорий Распутин женился на девице из соседней деревни Параскеве (Прасковье) Федоровне Дубровиной, которая была почти на три года старше него. Такая разница в возрасте была по тем временам довольно необычной. По деревенским меркам невеста явно «засиделась в девках», а жених, видно, не имел «брачного престижа» и вынужден был пойти под венец с «перезрелой».
У Григория и Прасковьи родилось семеро детей, но лишь трое выжили: Дмитрий (1895–1933), Матрёна (в церковной книге записана как «Матрона»), которую часто называли Марией (1898–1977), и Варвара (1900-начало 1930-х годов). Судьба членов семьи Григория Распутина не была счастливой. Мать, сын Дмитрий и дочь Варвара погибли в советских концлагерях, а Матрёна выбралась из России месте с психически неуравновешенным мужем поручиком Б. Н. Соловьевым (1893–1926).
После смерти в Париже супруга-неврастеника Матрёна Распутина-Соловьева оказалась одна с двумя маленькими дочерьми на руках и практически нищенствовала. Работала танцовщицей в третьесортных кабаре, где было принято не отказывать клиентам «в особых милостях» по окончании представления. После многолетних безрадостных эмигрантских мытарств в Азии и Европе Матрёне удалось перебраться в Америку. Там она много лет работала в цирке-шапито в качестве укротительницы диких зверей. Умерла она в Калифорнии, в Лос-Анджелесе.
