Изредка тишину нарушало чье-то невнятное бормотание или жалкий скрип продавленных сеток изживших свой век кроватей, вперемешку с вздохами и стонами спящих людей.
А сегодня Виолетта не могла спать. Напряжение последних нескольких дней ее жизни было настолько велико, что нервная система набрала такие обороты от создавшихся перегрузок, что усталости не чувствовалось.
Сейчас, спустя несколько часов после очередного обследования, когда встать или хотя бы пошевелиться не было сил, благословенный сон снова бежал от нее. Ей приходилось лежать почти, не дыша, ибо от малейшего движения ее тело взрывалось от боли, которая сквозь кожу проникала внутрь тела, чтобы заполнить собою все ее существо. Тело становилось единой пульсирующей болью и все о чем беззвучно шептали ее губы, была мольба к Богу: « Господи, дай мне умереть! Услышь меня! Услышь!»
Несмотря на боль, она была рада, что наконец-то, впервые, за недельное пребывание в зоне, ее оставили в покое. Ее руки и ноги были привязаны к кровати, а кровать намертво прикручена к полу. Сама кровать представляла собой голые доски, прикрытые тонкой простыней. Врачи торжествующе удалились, считая, что она справедливо наказана за свое упрямство и впредь будет сговорчивее.
Время медленно шло, и постепенно приведя мысли в порядок, она попыталась осмыслить происходящие события.
Она снова вернулась в тот вечер, когда, воспользовавшись доверием, ее обманом привезли в Зону «Х», которая состояла из отдельных одноэтажных зданий с темно-серыми стенами и с решетками на окнах. Зданий было несколько десятков, разбросанных на большой загородной территории, заросшей старыми кленами и акациями.
Перед тем, как войти в одно из зданий, необходимо было пройти досмотр. Ее обыскали, забрав всю одежду и украшения. Затем в комнату вошел врач в белом халате и тяжелых роговых очках, который тщательно обследовал ее кожу, словно искал на ней какие-то тайные знаки, свидетельствующие о связи, по меньшей мере, с Сатаной.
К своему удивлению не найдя ничего достойного внимания, он разочарованно махнул рукой, и направился к двери показывая, что его миссия на этом закончена. Неожиданно он остановился, резко обернулся и рывком, преодолев расстояние, отделяющее его от новой пациентки, зашипел ей на ухо:
- Здесь ты можешь молчать и прикидываться невинной овечкой, а там,- он многозначительно указал пальцем в пространство,- тебе придется рассказать все! Абсолютно все! Там тебе сумеют развязать язык!
