Наконец он заговорил. Голос Поля был густым как патока.
— Доброе утро, милая. Сколько времени?
— Уже седьмой час.
— Так поздно? — Он потянулся и осторожно расправил плечи, боясь потревожить Хельгу. — Ничего странного, что у меня затекла спина. Это запах кофе?
— Да.
Его улыбка была сонной, но действовала неотразимо.
— Сами предложите мне чашечку или заставите просить?
— Я хотела поменять Хельге пеленки и накормить ее, — смущенно пробормотала Улла, вспомнившая, что на ней нет ничего, кроме ночной рубашки.
— Позвольте сделать это мне.
— И пеленки тоже? — Она посмотрела на Поля с сомнением. — Кажется, раньше эта обязанность вас не привлекала…
— Ко всему можно привыкнуть, верно? — Он встал и пошел к пеленальному столику. — Милая, налейте нам кофе и не волнуйтесь. Если понадобится помощь, я позову.
Улла пожала плечами. Нужно было сходить за халатом и привести себя в божеский вид.
— Как скажете. Вы здесь главный.
— Тут мы с вами на равных, — слегка недовольно ответил он. — И в заботе о малышке, и во всем остальном… Возвращайтесь скорее. Нам есть о чем поговорить.
Когда Улла вернулась, он справился с пеленками и сумел скормить дочери половину бутылочки.
— Спасибо, — пробормотал он, взяв чашку кофе, но не сводя глаз с девочки. — Улла, скажите мне как профессионал, с ней все нормально?
— Нормально? — повторила она, сев на скамеечку для ног. — В каком смысле?
— Дело не в том, что девочка постоянно плачет. Она кажется очень слабенькой. По-моему, она с трудом держит головку.
Улла едва не засмеялась.
— Это пройдет, когда ее шейка станет сильнее.
— Так написано в книгах. Но там говорится, что это время уже должно было наступить.
— Вы читаете такие книги?
— Да. А почему вас это удивляет?
— Ну… вы… Вас не прельщала перспектива стать отцом. Во всяком случае, сначала.
— Что заставило вас сделать такой вывод?
Улла тут же поняла, что позволила себе лишнего. Все эти разговоры о равенстве и о какой-то связи между ними ничего не стоят. Тон Поля был ледяным.
Но брать свои слова назад поздно. Впрочем, Улла о них и не жалела. То, что вначале он не испытывал к дочери никакого интереса, не подлежит сомнению. Именно поэтому Улла боролась со своей тягой к нему. Она не хотела любить человека, для которого его бизнес был дороже ребенка.
— Вы не рвались увидеть дочь, — так же холодно ответила она. — Большинство мужчин желало бы присутствовать при ее рождении.
— Большинству мужчин сообщают об этом заранее. А меня поставили перед фактом.
