Хуже всего, что с каждым повторением Дрейфус все сильнее увязал в последних минутах своей нормальной жизни, и шансов вытащить его оставалось все меньше. Прошлые образы захватили его сознание в плен и полыхали так ярко, что любым другим просто не находилось места.
Весь мокрый от пота, Ларри Чао убрал руку с джойстика и стащил с головы шлем-сканер. О Господи, как надоели эти проклятые электроды! Ларри представил себе, как Люсьен бьется в темнице жуткого воспоминания, и поежился.
Медики обнаружили, что харонцы вживили в Люсьена два вида нейрозондов: при помощи одних они могли вводить зрительные и слуховые образы, а при помощи других следить за тем, как его мозг реагирует на поступающую информацию. Проще некуда. Землянам такое было не по силам.
Единственное, что сумели ученые, — это подключиться к харонской схеме, чтобы передавать в мозг Дрейфуса синтезированное компьютером изображение Ларри.
— Ничего не могу, — сказал Ларри, отпустив глаза. — Ни-че-го, — повторил он раздельно.
Он встал и отошел на несколько шагов от пульта управления. Две женщины молча смотрели на Ларри. У него подкашивались ноги.
— Ничего не выходит, — сказал он и рухнул в кресло.
В принципе все задумано вроде бы верно. В сознании Люсьена должна возникать полная зрительная и слуховая иллюзия присутствия Ларри. Должна возникать, но не возникала. Об этом говорили датчики.
Все было теоретически правильно, однако на практике не работало.
Ларри не мог думать ни о чем другом. Дрейфус по-прежнему лежал в соседнем помещении, в харонском коконе, опутанный проводами, и своими, и чужими. Проклятие! Какая дьявольская сила не выпускает Дрейфуса из страшного кошмара? И что теперь делать?
Марсия Макдугал присела возле Ларри.
— Ты устал, — сказала она. — Отдохни, а утром начнем все сначала.
Сэлби Богсворт-Степлтон протянула ему стакан воды и примостилась рядом.
— Поспи, Ларри, — похлопав его по колену, посоветовала она. — Утро вечера мудренее.
— Нет, — ответил Чао. — Вы меня не поняли. Я сказал, что не могу ничего сделать. Вы передавали мое изображение в его сон, или в кошмар, или как там это называется, но он меня не видит. Он замкнут на свои собственные воспоминания. Он крутится в них снова и снова, как зацикленный компьютер.
— И никаких изменений? — спросила Сэлби.
— Изменения-то как раз есть, — проворчал Ларри. — Образы становятся все ярче и ярче. Это видно невооруженным глазом. Последний раз у меня волосы на голове зашевелились, все было как по-настоящему. А поначалу изображение почти не двигалось. По-моему, воспоминание протекает все быстрее…
