Скотт прикрыл за собой дверь и взглянул, как всегда, на фотографию матери, стоявшую на серванте. Свалив рядом с ней кипу конспектов, которые держал в руках, он извлёк торчавшую из-под двери почту, прошёлся по комнате и опустился в старое кожаное кресло, размышляя о том, сколько из этих светлых и внимательных лиц останется на его лекциях через два года.
«Хорошо, если сорок процентов, – решил он, – а скорее всего – процентов тридцать. Это будут те, для которых четырнадцатичасовой рабочий день станет нормой, причём не только на месяц перед экзаменами. А скольким из оставшихся удастся вырасти до уровня покойного декана Томаса У. Суана? Процентам пяти в лучшем случае».
Наконец профессор конституционного права обратил внимание на кипу почтовых отправлений, лежавшую у него на коленях. Одно от «Америкэн экспресс» – счёт с неизменной сотней бесплатных предложений, что обойдётся ему ещё дороже, воспользуйся он любым из них; приглашение от Брауна прочесть лекцию по конституции Чарльза Эванса Хьюза[8]; письмо от Кэрол с напоминанием о том, что она давно уже не видела его; циркуляр фирмы биржевых маклеров, которая не обещает, что он станет в два раза богаче, но…; и под конец – простой канцелярский конверт из Виргинии, машинописный шрифт на котором был ему хорошо знаком.
Он вскрыл конверт и извлёк единственный лист бумаги, на котором ему давались последние указания.
Аль-Обайди вошёл в зал Генеральной Ассамблеи и тихо прошмыгнул к креслу позади того, в котором расположился глава их миссии. Посол сидел в наушниках и делал вид, что его очень интересует речь, которую в данный момент произносил глава бразильской миссии. Босс Аль-Обайди всегда предпочитал вести конфиденциальные разговоры в зале Генеральной Ассамблеи. Он подозревал, что это единственное помещение во всем огромном здании Объединённых Наций, которое не прослушивается ЦРУ.
Аль-Обайди терпеливо дождался, когда старик отведёт один из наушников в сторону и слегка откинется назад.
– Они согласились на наши условия, – доложил Аль-Обайди, словно условия выдвигал он. Верхняя губа посла выпятилась над нижней – известный знак того, что ему требуются подробности. – Сто миллионов долларов, – прошептал Аль-Обайди. – Десять миллионов – немедленно, остальные девяносто – по доставке.
– Немедленно? – проговорил посол. – Что означает «немедленно»?
– Завтра к полудню, – шёпотом ответил Аль-Обайди.
– Хорошо хоть, что сайеди предвидел такой оборот дела, – задумчиво произнёс посол.
