И строй распался. Командиры отделений и взводов, печатая шаг, выступили вперед, развернулись лицом к подчиненным, начали перекличку. Ротные принимали первые доклады, разворачивались, направлялись к командиру. А тот, все также опираясь спиной на трибуну, словно забыв о воинском приветствии, кивал приближающимся офицерам и совсем не по-уставному протягивал им руку.
– Добро пожаловать на новое место. На днях обязательно зайду к вам поговорить.
Смущаясь, ротные жали вялую сухую ладонь и спешили доложить:
– Сэр, отсутствующих нет!
– Хорошо, – говорил полковник, и было заметно, что его одолевает смертная скука. – Очень хорошо.
15.06.2068
Казармы здесь точно такие же, кок и в учебном центре, – само здание, вытянутое и оттого похожее на коровник, и спальные комнаты-ячейки, каждая на тридцать пять человек – на взвод. Спортивный уголок, а в нем те же снаряды и расставлены так же. Комната отдыха со столами, креслами, двумя шкафами и прочей стандартной мебелью. Туалет на восемь посадочных мест, умывальники. Даже постельное белье точно такое же. Не думаю, что это совпадение. Наверное, так и задумано. Наверняка. Чтобы солдат, попав на новое место, сразу во всем ориентировался.
Вчера командиры нас порадовали – дали два выходных на обустройство. Вечером до отбоя ходил с ребятами осматриваться – они взяли меня проводником, сказали, что боятся заблудиться в русской тайге, вроде бы как пошутили. Трое из них поляки, что меня особенно позабавило. Но они так и не поняли юмора, видимо, историю свою совсем не помнят.
Осматриваясь, ушли далеко за ангары, подошли к оружейным складам, оттуда нас прогнал часовой – даже разговаривать не стал, все оружием грозил и ругался на иврите, кажется. Непонятно, но обидно.
Плюнув, обошли склады стороной, вышли к самой стене. Высоченная – метра четыре, не меньше. Граница – дальше нельзя! Прогулялись вдоль, потом вернулись – уже темнеть стало. Наткнулись на незнакомого офицера, он нам прочитал целую лекцию о вреде безделья. Цеце, послушав, рассказал ему историю о своем прадеде, который жил припеваючи, ничего не делая, а потом решил отремонтировать крышу и сломал шею, свалившись с лестницы. Офицер вроде бы обиделся и ушел, ничего больше не сказав.
Кстати, я понял, почему Цеце так называют. Он сам откуда-то с Украины, и, даже когда по-английски говорит, это его “цеканье” здорово режет слух. Сам он своего “акЦЕнта” не замечает.
Сегодня весь день разбирали вещи, рассовывали по тумбочкам и шкафам. У Рыжего личных вещей нет, только то, что положено, – зубная щетка, ложка, бритва. И фотография, которую он прячет. Я проходил мимо, когда он ее рассматривал, и он отвернул ее от меня, спрятал за собой и глянул колюче. Впрочем, и другие ездят почти без багажа. Цели со мной сравнивать. У меня две сумки и чемодан – ребята посмеивались, когда я их тащил через всю казарму на свое место. Чемодан я так и не разобрал – некуда было выкладывать вещи. Сунул его под кровать.
