– Эй, Писатель! – окликнул Павла Рыжий. – А ты, наверное, страшно рад, что с тем верзилой драться не пришлось. Рад? Признайся!
Павел пожал плечами, решив отмолчаться. Но Рыжий не успокоился:
– Ты видел, как он того… как его?… Зажал – и два удара. Вырубил с первого – я видел… Он бы и тебя так. Любого из нас. Любого, кто бы на ринг вышел. Ты его глаза видел? Видел? Знаю, что видел. Человека с такими глазами надо бояться. Ты боишься? – Рыжий с усмешкой ждал реакции Павла.
– Отстань ты от него, – сказал Гнутый. И добавил тише, словно не хотел обидеть Павла: – Хоть какая-то польза от этой тревоги.
– А ведь драться придется… – Рыжий заерзал на месте, посмотрел в сторону сержанта, встретился глазами с Цеце, зашептал торопливо: – Придется вам еще встретиться! Что поделать? Спор-то наш в силе остался. Драку мы организуем. Продержишься хоть две минуты? Выстоишь?
– Да отстань ты от него! – повторил Гнутый с нажимом.
– А что? – Рыжий повернулся к нему. – Сам знаешь, что драка будет. Все знают. Ведь ставки сделаны, и деньги никто не вернет. Бой будет, отменить его нельзя.
– Будет… – нехотя признал Гнутый. – Только чего ты тут душу травишь человеку? – Он помолчал, разглядывая поникшего Павла. Потом, вспомнив что-то, хлопнул себя по лбу: – Черт! Я ведь хота не покормил!
– Ничего, – хмыкнул Рыжий, – не помрет твоя зверюга, только здоровее будет. Может, повезет, накормишь ее свежим мясом, когда вернешься.
– Думаешь, без стрельбы не обойдется? – спросил Ухо.
– Не знаю. – Рыжий достал патрон, покрутил его в пальцах. – Но сдается мне, это тревога вовсе не учебная.
Сержант Хзллер кивнул одобрительно и отвернулся. Его люди к бою были готовы.
5
– Квадрат одиннадцать, сектор три! – прозвучал громовой рык ротного. – Первый взвод – пошел! Второй взвод – на исходную!…
Выброска шла на полном ходу. Геликоптеры даже не снизили скорость, они словно спешили куда-то – возможно, так и было. Возле широкого овального люка, крепко Держась за поручень, стоял выпускающий. Он смотрел в километровую пропасть, отрывисто и неразборчиво командовал очередному десантирующемуся:
– Пошел!… – И это его короткое “пошел” звучало так часто, что казалось, будто выпускающий зашелся в приступе кашля.
– Валимся, словно дерьмо из задницы, – негромко сказал Зверь.
И Павел хмыкнул, оценив образность этого сравнения. Подумал, что надо бы оставить его где-нибудь в своих записях.
Бойцы, кому еще не подошло время прыгать, жались к стенам и сосредоточенно, раз за разом, проверяли амуницию. Все разговоры смолкли, сейчас каждый остался наедине с собой.
