Если предаться умозрению, то я готов был бы предположить, что иные теории Фрейда также представляют собой доказательства его подавленной сексуальности. Он постоянно подчеркивал, что сексуальный акт доставляет лишь ограниченное наслаждение цивилизованному человеку, что "сексуальная жизнь цивилизованного человека серьезным образом искалечена", что "было бы правильно предположить, что важность сексуальности как источника наслаждения, т. е. как средства для исполнения жизненных целей, заметно уменьшилась" R. В связи с этим фактом он выдвигает гипотезу полное удовлетворение возможно только в том случае, если прегенитальные, обонятельные и прочие "извращенные" влечения не подавляются, и даже приходит к мысли о возможности того, "что не только культурное подавление, но нечто в природе самой сексуальной функции лишает нас полноты удовлетворения и настоятельно толкает нас в ином направлении".
Более того, Фрейд был убежден, что "три, четыре или пять лет супружества перестают приносить обещанное им удовлетворение сексуальных потребностей, ибо все имеющиеся в наличии контрацептивы уменьшают радости сексуальной жизни, препятствуют восприимчивости обоих партнеров или даже служат прямой причиной заболевания".
Эти замечания о сексуальной жизни свидетельствуют о том, что воззрения Фрейда на секс были рационализацией его собственной заторможенной сексуальности. Несомненно, было множество мужчин его социального класса, возраста и куль туры, которые в сорок лет вовсе не чувствовали, что время переживания счастья от сексуальных отношений подошло к концу, и которые не разделяли его взгляд", будто несколько лет супружества убивают наслаждение (даже с учетом использования противозачаточных средств).
Сделав еще один шаг, мы можем высказать догадку, что и другая теория Фрейда имела функцию рационализации: его тезис о том, что цивилизация и культура — результат подавления инстинктов. Все сказанное им по поводу этой теории можно выразить несколькими словами: поскольку я так сосредоточен на мышлении и истине, то меня по необходимости мало интересует секс. Как и во многих других случаях, Фрейд обобщает свой индивидуальный опыт. Он страдал от сексуальной заторможенности, но по совсем иным при чинам, не потому, что так углубился в творческое мышление. Может показаться, что тезис о сексуальной заторможенности Фрейда вступает в противоречие с тем фактом, что в теории он поставил сексуальное влечение в самый центр. Но это противоречие скорее видимое, нежели реальное. Многие мыслители писали о том, что у них отсутствовало, чего они стремились достичь для себя или для других. Более того, Фрейд, человек пуританского склада, едва ли смог бы писать о сексе столь откровенно, не будь он уверен, что сам в этом смысле "порядочен".
