Желаю здравия вельможному пану.
Януш Костка из Дембин, каштелян серадский».
Если бы грянул гром из ясного неба, он не произвел бы большего впечатления.
Воевода вырвал письмо из рук Сульницкого, еще раз прочел его и в сильном замешательстве сказал:
— Действительно! Точка в точку! — Так он всегда говорил, когда бывал чем-нибудь взволнован. — Рука каштеляна! Я ее знаю, как свою собственную. Так кто же вы, милостивый государь? — обратился он к Костке.
Тот стоял бледный как полотно.
— Кто вы? — порывисто спросила княгиня Корецкая.
Костка не отвечал. Вместо него заговорил Сенявский:
— Как я уже сказал, мне здесь больше нечего делать. Но, кажется, я поступил неплохо, разрешив своему другу обратиться с запросом к пану Янушу. Это наилучший источник, потому что каштеляна Рафала и жены его нет уже в живых. Друг мой был взволнован подозрениями. Он глубоко мне предан и не менее меня заботится о чести Гербуртов. Но что бы из всего этого ни вышло, мне остается одно: уйти отсюда.
— Погодите, пан, не уезжайте, пока дело не выяснится! — воскликнул воевода и повторил, обращаясь к Костке — Говорите же: кто вы?
Костка молчал. Он был все так же бледен и стоял, потупив глаза, как осужденный. Быть может, он так и не сказал бы ни слова, если бы Беата, сложив молитвенно руки, не воскликнула:
— Ради бога, молю вас, назовите свое имя!
Костка взглянул на нее с упреком и с невыразимой нежностью. Потом, выпрямившись так, что казался в эту минуту почти высоким, и смело глядя в глаза окружающим, сказал спокойно и гордо:
— Имя мое в книге истории записано не там, где будет записано ваше.
Не поняв значения этих слов и менее всего их ожидая, все стояли молча, переглядываясь, пока Сульницкий не сказал дерзко:
— Мы не загадки разгадывать хотим, а узнать ваше имя. Назовите его — и все тут!
Костка еще выше поднял голову и ответил:
— Я соблаговолю ответить тебе, лакей, что твой господин должен, сняв шляпу, кланяться мне до земли!
Сенявский вспыхнул и в мгновение ока выхватил саблю из золотых ножен, но стоявший рядом воевода схватил его за руку и крикнул:
— Во-первых, я не позволю проливать кровь в моем доме; во-вторых, вы не знаете, кто он, и не смеете на него нападать, как разбойник.
В тревоге, с глазами, полными слез, Беата снова обратилась к Костке.
— Скажите, вельможный пан, свое имя, — взмолилась она. — Не палите огнем моего сердца!
И, снова взглянув на нее, как прежде, Костка сказал громко и раздельно:
— Я сын короля Владислава.
