Смыкает глаза и грезит…
Проносятся перед ней древние города, древние народы, праздники Митры и Астарты, оргии александрийских жриц. Безумная, сатанинская дрожь пробегает по ее телу.
Мэри вызывает духов, демонов, и они приходят. Вдруг появляется точно из невидимого облака, принесенного как будто жемчугом морей, темный образ, поднимается, растет, склоняется над ней… За плечами вдруг сверкнули хрустальные крылья, а все тело подобно ясному пламени ослепительной яркости. Касается ее груди… Уже замирает в объятии, и вдруг слышится ей из пасти золотого ужа шипенье, а изумрудные глаза его начинают зловеще сверкать. Страх охватывает Мэри, она хочет сбросить золотую цепь, но золотые звенья впиваются в ее тело. И на ее теле начинается борьба воздушного огня и холодного металла. Хрустальные огни бегают по ней и, ударяясь в золотые звенья, кажется, звенят и звучат. Огонь и металл борятся за нее. Наконец, она освободила одну руку из золотых обручей и закрыла ею сомкнутые глаза. И все вдруг исчезло. Она на зеленом лугу, на всходах.
«Ибо вот, прошло ненастье,
Пролил дождь и перестал».
Цветы появляются на земле; пришел час песни, и голос горлицы слышен в земле нашей.
Фиговое дерево дало свои недозревшие плоды, а виноградные гроздья расцвели и благоухают.
О, источник садов, источник живых вод, текущих с Ливана!..
И сказал я: «Взойду на пальму, взберусь на вершину ее. И пусть будут груди твои, как гроздья винограда, благоухание ноздрей твоих подобно аромату яблок…»
Я принадлежу моему милому, а мне — мой милый, который пасет среди лилий.
Как ветка мирры, милый мой, когда отдыхает на груди моей…
Как гроздь винограда, милый мой, в виноградниках Энгады.
О-о!..
Зеленый луг, зеленые всходы обратились в песчаную пустыню.
О-о!..
Чудовищная, страшная, отвратительная птица топтала бриллианты и жемчуга, сапфиры и опалы. Разбрасывала их когтями, раскидывала крыльями.
Мэри очнулась — все исчезло.
Видела свое отражение, осыпанное драгоценностями, в хрустале зеркал.
Но лишь сомкнула глаза, перед ней разверзлась страшная бездна, бездонная пасть, и темный крылатый дух предстал перед ней — ангел смерти.
Вскочила; со звоном упали на мрамор камни, диадемы и браслеты.
— Зачем я здесь?! Чего я хочу? — шепнула.
Но взгляд блуждал по рассыпанным сокровищам, и она опять успокоилась.
И стала смеяться, нервно, громко, безумно, потому что видела, как по всем этим драгоценностям, диамантам, топазам и рубинам, жемчугам и опалам в комичных извивающихся движениях пробирался призрачный искривленный, с засунутыми за проймы жилетки руками, с горбатым носом банкир из «Fliegende Blätter». Мэри смеялась до слез.
