— Ничего не знаю.
— Где мы находимся?
Парень пожал плечами.
От злости Божена заскрежетала.
Он подошел к ней и снова проделал тот же ритуал: развязал одну руку и дал кружку с водой.
Сделав последний глоток воды, Божена не удержалась и выплюнула воду на парня, когда он наклонился связать ее.
— Сволочи-и! — визжала Божена. — Отпустите меня!
С ней началась истерика.
Парень никак не отреагировал на выходку Божены. Он молча снова связал ее и вышел из сарая.
Божена рыдала.
— Чего ты добилась?
Божена плакала, и слезы смешивались с остатками макияжа.
— Ненавижу! Не-на-ви-жу! Схватили, снимки отобрали и еще держат здесь!
— Успокойся!
— А ты молчи! Хрен херов! Педераст чертов!
— Божена! Ты сама писала о моих похождениях с Марго. Я помню заголовок: «В сладких объятьях сладкой миллионерши».
— Ты свою ориентацию меняешь, как костюмы. Сегодня — один, завтра — другой. А что?! — распалялась Божена. — Когда ты приехал в Москву и начал шляться в коридорах «Останкино», разве ты не сфигачил, каким способом удобнее сделать быструю карьеру? Если бы не знакомство с Пластовым, ты бы еще лет десять подавал кофе дикторшам и бегал в магазин за продуктами! Разве не так? С чего это тебя сразу взяли ведущим на программу «Утренний коктейль», которая сделала тебя популярным? Ты один такой талантливый? Других нет? Явился самородок из Камнегорска!
— Закрой фонтан!
— Ну скажи: где тут фальшак?
Артем досчитал про себя до десяти. Это был хороший прием, чтобы успокоиться. Он старался никогда не выходить из себя, потому что поводов сорваться всегда хватало. Но поводов много, а нервов — нет. Эту мысль пытался ему внушить его покровитель Ярослав Пластов, который умер от инсульта после увольнения.
— Да все это туфта, Артем! — говорил Пластов. — Все наши крысиные бега. Только жаль, что понимаешь это слишком поздно. Не относись ни к чему всерьез. Будешь серьезным — пропадешь. Станешь дергаться из-за каждой мелочи, что и как, не спать, переживать, за сердце хвататься, таблетки пить. Как я. Плюнь на все. Живи играючи. Сегодня ты в дамках, завтра — в ауте. Не будешь дергаться — снова выйдешь в дамки. Психанешь — вылетишь окончательно.
Этот урок Артем усвоил. Он постарался провести между собой и миром некую черту, дистанцию, через которую не дано пройти никому.
Поэтому многие восхищались его хладнокровием. Никто не понимал, что это — безразличие. Когда он надевал костюм от именитого модельера, садился пить кофе в останкинском кафе или вел легкую трепотню со звездами в эфире, он ощущал свою защищенность. Это был его мир, его бренды, его стихия.
