— Да. Вот возьми, трусы переодень.
Серж взял со стула ярко-красные плавки и кинул Артему.
— Спецформа.
— Отвернись.
— Ой, какие мы стеснительные. Ты откуда такой взялся? Из инкубатора, что ли?
Подавляя приступ тошноты, Артем нацепил плавки. Они был узки и жали.
— Неудобно в них.
— Неудобно только сидя трахаться, — философски заметил Серж. — Ну все. Можно выпускать. Сейчас сюда придет Боря.
Борин вердикт был кратким:
— Сойдет.
Он пихнул Артема вперед.
— Пошли за мной. Только без выкрутасов.
Артем покорно потопал за ним.
— Значит, так, — инструктировал его Боря. — Твой номер в конце. Выходишь и двигаешься под музыку. Главное — смотри в зал и улыбайся. Все время улыбайся и покачивай бедрами. Усек?
— Да.
Если что… Томас тебе мозги вправит.
Они остановились около сцены. Оттуда доносилась музыка.
— Ты минут через пять выступаешь.
В эту минуту мимо Артема пронесся Филипп Киркоров с громким воплем:
— Все! Я так больше не могу. Они сидят, как чурбаны, и ничего не понимают. Они меня за Шуру приняли.
— Выбьют зубы, и станешь таким, — загоготал Боря.
— А это кто? Новенький?
— Да. Первяк.
Киркоров был весь в перьях и блестках. На голове огромный тюрбан с павлиньими перьями.
— А кто он?
— Не видишь, что ли? Нечаев.
— Не похож.
— Иди ты!
— Пошел уже. Все, все! Надоело!
И с воплями Киркоров сгинул где-то в недрах стрип-бара.
— Пошел! — И Боря вытолкнул Артема на сцену.
От неожиданного толчка тот чуть не упал.
Сцена была ярко освещена. На ней кружились какие-то парни в черных обтягивающих штанах с хлыстами в руках.
— А теперь… — раздался голос ведущего. — Встречайте: Артем Нечаев!
В зале раздались хлопки.
Артем стоял как вкопанный. Потом вспомнил совет Бори: двигаться и покачивать бедрами. Артем стал вертеть задом, как чернокожая шлюха на карнавале в Рио-де-Жанейро. В зале раздались вопли и хлопки.
— О, давай, мальчик, давай. Браво!
Один из танцующих подошел к Артему и стал гладить его по спине.
— Эй, — прошипел Артем. — Полегче на поворотах.
— Ты чего, в натуре, не въехал? Это работа наша.
Потом парень опустился на пол около Артема и стал гладить его ноги.
Артему хотелось пнуть этого танцевалу. Но он сдерживал себя.
«Оттанцую, и меня отсюда выпустят. Не будут же они держать меня тут. Зачем им это?»
Еще в течение примерно пятнадцати-двадцати минут Артем терпел настойчивые поглаживания танцовщиков, которые танцевали вокруг него, взмахивая хлыстами. Потом музыка смолкала, и все побежали за кулисы. Только он оказался там, как его перехватила чья-то цепкая рука. Борис!
