— Ужасно, — слабеющим голосом произнесла она.
Джейк разгладил брюки на коленях.
— Детективы нашли мужчину, который приютил мадам Сент-Оноре, когда та оказалась в Британии. Этот человек подтвердил, что Джинни — дочь Винсента.
Эмбер вздохнула с облегчением, ибо хозяин плантации был последним человеком, кого она хотела бы иметь своим отцом.
— Значит, теперь у Джинни и Лео все в порядке.
Джейк сардонически улыбнулся.
— Но этот человек лгал.
Ее сердце заколотилось в груди.
— Почему? Зачем он это сделал?
В глазах Джейка отразилась жалость.
— Чтобы защитить кое-кого.
— Мадам Сент-Оноре?
Он отрицательно покачал головой, нежно и печально глядя на нее. И вдруг все встало на свои места. Эмбер поняла, что дочь Сент-Оноре — она сама.
Эмбер сидела в оцепенении. Рука Джейка соскользнула с ее плеча. Она сразу почувствовала себя беззащитной. Как он и предсказывал, он стал ей необходим.
Из кухни послышалось звяканье посуды, скрип отворяющихся створок шкафа, журчание бегущей воды. Чай! Он принесет ей чаю. То, что нужно. Чтобы отвлечься от мыслей о Винсенте Сент-Оноре, она закрыла глаза. Если сведения Джейка верны, плантатор был дурным человеком, аморальным и жестоким. Невольно она задумалась, насколько они непохожи, плантатор и Энгус Фрэзер, ее приемный отец, у которого для каждого находилась добрая улыбка. Все восхищались его открытым характером, его любовью к матери… приемной матери, поправила себя Эмбер.
Ей казалось почти предательством называть своих родителей приемными. Элизабет и Энгус были ее родителями во всем, кроме крови. А что вообще дает право считаться отцом или матерью? Набор генов, цепочка ДНК, наследственные болезни, цвет волос, строение тела? Все это элементарные вещи. Энгус и Элизабет достигли гораздо большего: они создали для нее такую атмосферу любви, что она ни на секунду не сомневалась в том, что она их дочь. И Эмбер приняла твердое решение: она не откажется от них, своих родителей. Для нее именно они были родными людьми, а не двое незнакомцев, произведших ее на свет. И менее всего ей хотелось, чтобы Винсент Сент-Оноре и мадам Сент-Оноре (или Дороти Эллиот, как она себя назвала) были этими незнакомцами. Особенно Винсент.
Вошел Джейк.
— Я приготовил тебе чай.
Эта фраза показалась ей излишней.
— Спасибо. — В ее глазах застыла просьба сесть рядом. Ей сразу стало лучше, когда он вернулся.
На мгновение воцарилось молчание. Джейк снял тяжелые золотые запонки и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Эти его действия, несмотря на напряженную обстановку, показались ей очень возбуждающими.
