— Извини, я немного погорячилась, зови меня как тебе нравится, — спокойно обратилась она к отцу. — Ты знаешь, я совсем забыла, где в этом доме кухня. Покажи мне, пожалуйста. — При слове «кухня» в сознании Мэри возник образ Джорджа; ей почему-то захотелось его увидеть.
— Ты, наверное, хочешь кофе? — Вопрос отца вернул девушку к действительности. — Пойдем, я тебе все покажу. — Они отправились на кухню; ни один не проронил ни слова.
— Я сварю кофе. Тебе не стоит утруждать себя, — взяв кофеварку, сказала девушка.
— Как тебе лучше, — ответил отец.
Лучше мне будет, когда я не буду тебя видеть и вернусь к своей прежней жизни. Я тебя знать не хочу, подумала с ненавистью Мэри.
— Когда мы с тобой поедем к врачу? — спросила она.
— Госпитализация назначена на послезавтра, — ответил Николас, нежно взглянув на дочь, и отвернулся, чтобы скрыть свои чувства.
— Я отвезу тебя утром, мне так будет удобнее. Это возможно?
— Да. Тем более что мне назначено на восемь часов утра.
Опять молчание. Отец понял, что им не о чем говорить. Слава Богу, дочь здесь, а это уже хорошо само по себе!
— В холодильнике ты найдешь все для завтрака. Я ничего не готовлю. Пользуюсь супермаркетами. Так удобнее. На этой полке консервы. Вот яйца, сыр, ветчина и фасоль. Я только забыл купить молоко.
— Я думаю, что не буду питаться здесь. В ресторане Соудеков неплохо готовят, — ответила девушка. «Ничего я не хочу от тебя! Надо было заботиться о нас с мамой! Думаешь загладить предательство показной заботой? Не выйдет!» — можно было прочитать в ее глазах.
Допив кофе в молчании, отец и дочь разошлись по комнатам. Мэри распаковала свои вещи, прикинула план действий на завтра, легла на кровать и задумалась. Как много сил нужно, чтобы оставаться все время спокойной, невозмутимой. Она не могла найти в себе хоть каплю милосердия к отцу. Опять, в который раз, девушка вспоминала его уход, слезы матери и чувство незащищенности перед всем миром. Тяжелая депрессия матери делала девочку еще более несчастной. Вечерами, ложась спать, она как заклинание произносила:
— Папочка, дорогой, ну пожалуйста, вернись. Нам с мамой очень плохо без тебя. Я очень соскучилась! Нам без тебя очень-очень тяжело.
Но отец не приходил. Не приходил, когда Мэри болела, не приходил, когда бывали праздники. Никогда. Она быстро повзрослела. Заботы о матери легли на ее детские плечи. Одиночество прочно утверждалось в ее душе, а любовь к отцу таяла с каждым днем. Боль от обиды и предательства утихала. Мэри приучила себя не вспоминать детские счастливые годы, а слово «отец» стало для нее совершенно отвлеченным, абстрактным понятием.
