Это были полторы страницы безумно мелких буквочек и, сосредоточившись, Игнат Федорович принялся расшифровывать написанное. С первых же строк он понял, что Братеев прочел дневник Гладышева.
В последнем куске рукописи речь шла о поисках выхода из какого-то подземелья.
Герои, бездумно расходуя факелы, метались по пещерам, пока не наткнулись на знак, высеченный в камне на одной из стен. Лакшин пропустил нудный спор о необходимости исследования этого знака и возможных опасностях, которые подстерегают ступившего за него. Наконец персонажи решили, что дальнейшая задержка в этом месте чревата каннибализмом и один из героев сунул пальцы в углубления. Стена съезжала в сторону, и на этом текст обрывался.
Все это слишком уж походило на рекламу «несквика», если бы не несколько важных деталей. Самый толковый персонаж, тот, что осмелился все же засунуть пальцы в дырки и привести тем самым в движение скрытый механизм, почти дословно рассказывал своим попутчикам легенду (заменяя при пересказе монахов и монашек на эльфов и дварфов), которая, как знал Игнат Федорович, содержалась в исчезнувшем дневнике. Вторым доказательством служило описание подземелий. Если бы сестринские палаты, в которых сейчас находился жилой корпус зоны, поместить на десяток метров ниже уровня почвы, то получилась бы в точности описываемая Братеевым обстановка. И третье, на что обратил внимание кум, был сам знак.
Крест.
На четырех концах его имелось по три углубления, в которые и требовалось нажать.
Таких крестов майор в избытке видел по всему жилому корпусу. Их смывали, но эти графити появлялись вновь с завидным упорством.
Не было похоже, что сочинитель что-то поменял в описании и способе употребления тайного знака. Но среди ненужных подробностей не было одной, самой главной для Лакшина. В какие конкретно отверстия надо нажать, чтобы «пройти сквозь стену».
Впрочем, прикинув на пальцах, Игнат Федорович понял, что вариантов не так уж и много. Но оставался еще один вопрос: какой, или какие из множества подобных знаков настоящие, а какие созданы лишь для камуфляжа. И пока это остается загадкой, все остальные маленькие открытия не имеют пока практической ценности.
2. Кулин. Первые рабочие дни
Шконка Николая стояла далеко от окон, выходящих на промзону, и поэтому он опоздал. Пока Кулин искал в темноте тапочки, запнутые далеко под кровать более шустрым Семихваловым, у окошек собралась уже большая часть секции.
Не желая протискиваться через уплотняющуюся с каждой минутой толпу первоотрядников, Куль, как был, в одних семейных трусах, выскочил на улицу. Над промкой, подсвеченные прожекторами, бились между собой черт и ангел. Не веря своим глазам, Николай прищурился и понял, что за потусторонних персонажей он принял дымное и паровое облака. Они, закручиваясь одно вокруг другого, уходили вверх, постепенно теряя очертания, достаточно быстро перемешиваясь и растворяясь в ночном воздухе.
