Другой способ был еще опаснее. Следовало закентоваться с каким-нибудь из прапоров или, на крайний случай, с отрядником. Этот вариант тоже отпадал, ибо на подкормку вертухая требовалось и время, и деньги, и некоторый статус.
Краснопогонник не будет даже разговаривать с недавним этапником, не потому, что может подозревать в том кумовского, а из-за незнания тем всех нюансов зековского бытия. Нужна была некоторая известность, причем не блатная, принципиальность, короче то, что выдвигало арестанта из ряда банальных мужиков, потенциальных стукачей, в разряд мужиков правильных.
Третьим, и наиболее подходящим для Николая, был способ, использующий вольняков, не военных. Почти ежедневно в лагерь приезжали грузовики с сырьем, или за готовой продукцией. Всякий раз водилу сопровождали прапор, который в данном случае был преодолимой помехой, и представитель заказчика. Тот, кто имел полномочия принимать или не принимать продукцию, подписывать счета и накладные. И если шофера могли меняться раз от раза, то представители всегда были одни и те же.
Замки, сделанные бригадой, в которой трудился Кулин, поступали на «Хумский завод метизов». Там они упаковывались в картонные коробочки и расходились по торговой сети. От ХЗМ два раза в неделю приезжал средних лет мужик, ровесник Николая. Зек уже знал, что того зовут Григорий и всякий раз как тот приходил в цех, пристально и оценивающе смотрел на вольняка. Когда же тот замечал эти взгляды, Куль резко возвращался к работе.
Вскоре Николай подкараулил приезд машины с Григорием и как бы случайно встретил того у входа в цех. Поблизости, казалось, никого не было, и Куль громко шепнул:
— Паутинки возьмешь?
— Сколько? — Вольняк лишь ненамного сбавил шаг.
— Десяток.
— Пакет.
Имелся в виду пакет чая весом в килограмм.
— Во вторник. — Сообщил Николай, и за хумчанином захлопнулась дверь цеха.
Куль торжествующе щелкнул пальцами. Если бы он согласился на предложение барыги — то имел бы как раз пакет вместо четырех килограмм. Но Куль рано радовался. Не успел он докурить, как невесть откуда взялся Дрозд.
— Ты чего с вольняшками перетираешь?
— А тебе что за дело?
— Смотри, не нарвись.
— На что это? — Куль попытался изобразить на лице недоумение.
— Они ж на всех куму стучат. — Объяснил парень. — А как будешь ты ему деловье передавать — тебя прапора за жопу хвать!
— Ну, значит влетел. — Философски отреагировал Николай и, бросив уголек, только и оставшийся от сигареты, отправился на рабочее место, оставив барыгу гадать, то ли он только договорился, то ли уже совершил обмен.
