Она вытащила нож из своего ботинка.
— Хочешь скажу, как я об этом узнала? — Спросила она.
Он просверливал отверстия в монетах желаний и нанизывал их прямо на грязные пакли своей бороды. Кару срезала их одну за другой.
— Авигет помогла. Змея. Помнишь? Она тогда кольцом стянула твою вонючую шею. Ох, и не завидная же участь ей выпала. Думаешь, она не рассказала Иссе, что ты прячешь в своем отвратном кустарнике?
У неё защемило сердце от воспоминаний о тех, таких привычных, вечеров в лавке, когда она сидела, скрестив ноги на полу, рисуя Иссу, и болтала, пока Твига бряцал инструментами в своём углу, а Бримстоун занимался своими бесчисленными ожерельями из зубов. Что сейчас со всеми ними происходит?
Что?
Желания Бэйна оказались, в большинстве своем, шингами. Попалось несколько лакнавов, и, что самое замечательное, два гавриэля, приятной тяжестью упавших в ладонь. А вот это уже хорошо, просто замечательно. У других торговцев она смогла разжиться только шингами да лакнавами.
— Я очень надеялась, что ты еще не успел ими воспользоваться, — сказала Кару Бэйну. — Прими мою искреннюю благодарность. Ты даже не представляешь, что это значит для меня.
— Сучка, — пробормотал он.
— Какой ты однако смелый, — ответила она. — Говорить такое, девушке, которая тычет тебе пистолетом в глаз.
Она продолжила выстригать его бородищу, Бейн же лежал неподвижно. Судя по всему, он весил раза в два больше неё, но сопротивляться не решался. Он видел дикий отблеск в её глазах и это порядком напугало его. К тому же, до него дошли слухи о Санкт-Петербурге, и понимал, что Кару не преминет воспользоваться своим ножом. Так что решил не искушать судьбу.
Выбрав все монеты из его бороды, она чуть откинулась назад и дулом пистолета оттянула его нижнюю губу. Увидев его зубы, Кару поморщилась. Они были щербатые, коричневые от табака. Но настоящие. Это не оставляло никакой надежды на бруксиз.
— Знаешь, ты уже пятый торговец Бримстоуна, которого я выследила, и у тебя единственного свои зубы.
— Ага, я люблю мясо.
— Любишь мясо. Ну, кто бы сомневался.
Все прочие торговцы, которым она уже успела нанести "визит вежливости" выторговали себе бруксиз и уже успели его потратить, в основном, загадав, пожить подольше. Одна матриархальная карга из клана браконьеров в Пакистане, крайне неудачно загадала своё желание, совсем позабыв включить молодость и здоровье, и теперь была дряхлой развалиной, служа доказательством того, что даже у бруксиза есть свои ограничения. Как и говорил Бримстоун.
