— Нет! Здесь мой дом. Другого не имею!
— А как же я? — обидчиво искривились губы мальчишки.
— Тебе эта дверь всегда открыта. Когда захочешь, навестишь.
— Деда навещать? Но ведь ты не в больнице! Почему сам прийти не можешь?
— Меня выкинули оттуда…
— Но это бабка. А мое при чем?
— Я дал себе слово — не возвращаться. И уже не приду никогда! Ты еще мал, Женька. Подрасти, тогда поймешь, отчего мужики уходят насовсем. Пришло и мое время…
— А разве всем мужикам уходить надо?
— Нет, внучок. Лишь тем, какие перестают быть любимыми.
— Но почему? Я люблю тебя!
— Оттого и пришел! Сам! Сердце привело. Другим я не нужен. И мне опостылел тот дом. Там оказался обманутым. А это очень больно, внучок. Молодому иль старому тяжко это передышать. Не хочу вертаться, где в дураках жил много лет. Верил в сказку. А она кончилась. Вот только конец у нее хреновым получился. Не хочу больше будить память. Все снова начну, если сумею и успею…
Мальчишка что-то понял. Посерьезнел вмиг, сжался. С грустью смотрел на деда.
— А ты только бабку или всех разом разлюбил? — вгляделся в глаза настороженно.
— Тебя это не касается, — ответил Кузьма, притянув внука к себе. Обнял его.
— Я бы давно пришел к тебе. Но дома кто-то должен оставаться за хозяина. Так отец говорит. Он каждый день ждет тебя. Даже ночью в твою комнату приходит. Сидит там подолгу, курит. Я сам его там видел не раз.
— Поздно, Женька! Отболело, отошло. И не зови. Не уговаривай. Из дома в ночь ведет одна дорога. По ней лишь уходят, но никогда не вертаются. Меня там никто не ждет. А если и спросят про меня, так ответь: «Живой! Не пропал для жизни. Лишь к дому сердце его остыло. Насовсем…»
Мальчишка, пообещав вскоре навестить деда, заторопился к автобусу и уехал.
Кузьма проводил Женьку, помахал вслед ему рукой. И возвращался домой не спеша. Внезапно увидел на столбе одинокое объявление.
«Небось какой-то бедолага, такой как я, дело себе ищет и тоже согласный на любую работу, — подумал он. И, глянув на часы, смекнул, что у него впервые в жизни появилась прорва свободного времени, вспомнил об Александре. — А не навестить ли мне ее? — усмехнулся лукаво. И попытался осечь себя: — Во старый кобель! Еще от бывшей бабы синяки с души не сошли, а жопа новых приключений захотела!»
— Хм-м! Ну что тут особого? Я ж не в хахали к ней. Просто так, время скоротать. Поболтать. Чего зазорного? — уговаривал самого себя.
Но другой голос, откуда-то из глубины, укорял:
— Жена в больнице, может, последние дни доживает. А ты, вместо того чтоб ее навестить да примириться, кобелиться вздумал, старый хорек!
