— Теперь насчет работяг. На участке тридцать семь станочников и два наладчика, оба коммунисты. В основном народ ничего, только не надо с ними этих самых «простите-извините». Интеллигенции тут нет, они такого обращения не понимают. Подумают, что вы слабенький и в два счета сядут вам на голову. Тогда пеняйте на себя. Понятно?
Два последующих года показали, что он был неправ. Я никогда не следовал его совету в моих отношениях с рабочими, и никто не «сел мне на голову». Напротив, я встретил с их стороны только теплое отношение, товарищескую поддержку. Но вот со стороны начальства – от этого самого босса и до директора завода включительно – я немало вытерпел за «панибратство» с моими рабочими. На каждом совещании это было предметом попреков, ядовитых насмешек и служебных выговоров, каждый мой промах в работе, любой неуспех участка приписывался тому, что мастер «неправильно воспитывает людей», «идет на поводу у работяг» и даже «сеет рознь между руководством и рабочими».
Но все это было потом, а тогда, в тот первый день, меня потрясло отношение начальника к рабочим как к стаду механических исполнителей, отнюдь не как к людям. За два года до того я вышел из лагеря, успел уже несколько отвыкнуть от обращения с собой как с заключенным номер такой-то – и вот вновь, уже «на свободе», увидел воочию совершенно такое же отношение к людям. Я услышал отвратительные слова, полные презрения, – «работяги» и «рабсила» – которыми в беседах между собой заводские руководители именуют рабочих. Меня коробило хамское «ты» по отношению к любому рабочему, даже если он был старше начальника.
Эти мои смятенные чувства углубились еще более, когда я стал посещать всевозможные собрания и митинги, которых на заводах устраивается великое множество. В официальных речах на этих митингах и даже на маленьких собраниях нет и следа истинного презрительного отношения к «работягам». Напротив, ораторы не скупятся на слова, восхваляющие «его величество рабочий класс», этот правящий класс советского общества. Говорится, что рабочие – это «передовой отряд строителей коммунизма», «творцы наших побед», «наиболее сознательная часть народа». Нередко в роли ораторов выступают сами рабочие, они, конечно, говорят то же самое, и это особенно трудно выслушивать. А потом, после собрания, передовые строители коммунизма и творцы побед возвращаются к своим станкам и вновь становятся нищими и бесправными работягами, которыми помыкают, как хотят, под прикрытием гнусных льстивых фраз.
