Никому из претендентов на руку принцессы не удалось смягчить суровый закон, и все они — и королевские сыновья, и дети простых горожан и крестьян — приняли смерть спокойно, с улыбкой на устах, и перед глазами их витало ослепительно прекрасное лицо принцессы.
Жители этого северного города, туманного и холодного, говорили, что от Греты веет еще большим холодом, чем от суровых скал и снега, и что вместо сердца в груди у нее огромная градинка, упавшая с неба. В этот вечер в жалобных сетованиях толпы зазвучал глухой гневный ропот: ведь уже больше четырех месяцев — с тех пор, как Грета стала совершеннолетней и по закону королевства могла выбрать себе в супруги принца или простолюдина, — каждый день одна и та же мрачная процессия появлялась на улицах города. У тех, кого ждал на столе жареный фазан или сдобный пирог, от этого зрелища пропадал аппетит. И город все больше погружался в траур, потому что прекрасные юноши страны с не меньшей отвагой, чем чужеземцы, стремились испытать свое счастье. В тот самый вечер, когда хоронили сто двадцать восьмого претендента на руку королевской дочери, сто двадцать девятый храбро принялся за решение трудной задачи.
Сидя на резном деревянном стуле, Жакоб размышлял над кроссвордом. Его отец, городской портной, истратил все свои сбережения, чтобы сын мог изучать музыку, литературу и военное искусство. В этот вечер он оплакивал его безумие. Жакоб был зачислен в стражу принцессы и уже через две недели решил, как и другие, подвергнуться испытанию; в течение двух недель он тренировал свой ум, заучивая самые трудные слова в словаре, и вот теперь с бумагой и карандашом в руках ломал голову над кроссвордом. Было десять часов, и принцесса Грета, сидя против этого нового претендента на ее руку, смотрела на него без всякого сочувствия. Кроссворд был не слишком трудный, но попадались в нем и редкие слова и, что еще хуже, туманные определения. «Что, например, — спрашивал себя Жакоб, — может означать слово из шести букв, которое «ведет глупость к смерти»?» Он вспомнил, что Грета сама составляла этот кроссворд, и подумал: каждое определение здесь должно отвечать ее взглядам на жизнь. И тогда он отгадал это слово — «любовь».
Но время шло! В четверть двенадцатого Жакоб пытался найти слово из восьми букв, которому принцесса дала такое определение: «Крепче меча, надежнее слез, более редкое, чем бриллиант, оно самыми длинными путями опережает смерть и завоевывает любовь принцесс».
