Рано утром явился Ахмед.
— Сегодня улетаем, — объявил он, дыша чесноком. Горцы любят чеснок.
— А работа?
— Работа сделана. Остальное люди здесь решат сами, без нашего участия. Ты не нужен.
«А что с моей долей?» — хотел спросить я, в точности как Ален Делон в фильме «Сицилийский клан».
Вам нравится Ален Делон?
Но не спросил. Сдержался. Ахмед — явно не главное действующее лицо комбинации, и лучше будет, если я молча выполню все его указания. А свою долю получу с главарей, закоперщиков. Разговор был про то, что я прибуду, выполню волю сопровождающего и уеду обратно. Будем придерживаться плана, сказал я себе — и через шесть часов уже открывал ключом дверь своей квартиры.
Неприбранная жена сидела в неприбранной постели. На столе громоздились грязные тарелки, на одной я заметил плесень.
— Если ты еще раз уедешь так надолго — я умру, — тихо сказала жена. — Я без тебя не могу.
— Не умрешь.
Я разделся и залез под супружеское одеяло. И не дал ей умереть.
Афера не срослась. Я не получил пять машин с сиденьями в целлофане. Вообще ничего не получил. Ни копейки. Посредник, организовавший мне работу, исчез через двое суток после моего возвращения. Я искал его, интенсивно. Проработал все адреса, где он мог находиться, — но не настиг. Однажды он позвонил, что-то лепетал, оправдывался. Я пообещал открутить ему голову, и он бросил трубку.
Найти самих ингушей было нереально в принципе — эта публика практически неуловима. Я бы продолжил поиски своей доли, за пять машин с сиденьями в целлофане можно и побороться, однако в том же месяце меня позвали в другое дело, гораздо более безопасное и выгодное, там я свою долю получал исправно, еженедельно, и скоро почти забыл про то, как однажды прокатился в город Тольятти.
О прозе и незаконном ношении оружия
Я складываю слова в голове. Потом произношу вслух, и они колеблют воздух. Потом обращаю в знаки и наношу на бумагу. Но бумага — не главное. Да и воздух тоже. Если слова есть в голове — они или умрут, или самостоятельно обратятся в звуки и знаки. Моя задача — не мешать.
На железнодорожном перегоне Чухлинка — Новогиреево из окна вагона можно увидеть стену некоего пакгауза. Огромные, в человеческий рост, кривые буквы гласят:
НЕ ССЫ, Я ТАКОЕ ЖЕ ЧМО, КАК И ТЫ
Первоклассная проза. Неоднократно наблюдая надпись, я думаю, что сам дух Венички Ерофеева явился из небытия, чтобы начертать такое.
Кто-то же носил в голове эти слова. До тех пор носил, пока не запросились они наружу.
