Не скажу, что я нечувствителен к боли. Скорее приобрел за годы тренировок какой-то навык. Заболит, я знал, потом. Назавтра. Послезавтра станет хуже, а потом отпустит. К тому же адреналин помогает не обращать внимания на боль. Так придумала мудрая мать-природа.
Акела, обнаружив подоспевшее подкрепление, допустил большую ошибку — расслабился. Отшагнул назад и тоже размахнулся ногой. Не то чтобы я этого ждал, но и не собирался упускать удобного случая.
Степень безрассудности и глупости соперника всегда можно определить по тому, как он использует ноги. Есть точная поговорка: «Ногами в голову бьют только дураки и профессионалы». Высокие удары, махи, прыжки и акробатика хороши для кино — на улице же ноги лучше использовать по прямому назначению. Стоять. Опираться. Прочно, крепко. Акела этого не знал, решил лягнуть меня пяткой в грудь. Подставился сам.
Нога соперника уязвима. Тут есть ступня, ее хорошо выкрутить, вывернуть, заломить. Еще лучше колено: большой и простой шарнир. Будь я половчее — выдернул бы его сустав из мышечной сумки, и Акела неделю-другую пролежал бы в постели, не имея возможности сделать и шага.
Схватил, зажал — и тот позорно запрыгал на одной ноге. Я надавил, стремясь его опрокинуть, и вся куча мала резко сместилась. Хорошая драка на месте не стоит. Через секунду группа из нескольких хрипящих и оскаленных мужиков оказалась в стороне от людей и от асфальта — летом, очевидно, тут был газон, а сейчас глубокий, едва не по колено, снег, и он свел на нет все мои преимущества. Несмотря на усердные тренировки, боец из меня получился посредственный. Высокий центр тяжести, тонкие кости, узкие плечи и грудь, длинная шея — такому, чтобы победить, нужно быстро бить и ловко отпрыгивать. Такому нужен простор и хорошая опора под ногами.
Добавив силы, я все-таки добился своего. Повалил Акелу. Упавший спиной в снег, он выглядел жалко. Вытаращенные глаза, прилипшие ко лбу волосы, ворот свитера надорван, видна золотая цепь марки «грезы гопника». Нижняя часть лица в крови.
Не будь дурак, я его ногу из захвата не выпустил, попробовал провести болевой прием. Однако корефаны уже сориентировались, организовались и сообща повалили и меня тоже. Пришлось вцепиться обеими руками в одежду Акелы — чтоб не оттащили и не запинали окончательно. Акела ревел и выплевывал красный снег, он явно чувствовал обиду. Кое-как, несмотря на мое сопротивление, стал подниматься. Меня уже держали за волосы, за куртку, за локти. Кто-то неосторожно вцепился пятерней в лицо — тюремная, уркаганская штучка, имеющая целью порвать ноздрю или угол рта — я вонзил зубы в соленую мякоть и с удовольствием услышал дикий вопль; заскорузлая клешня соскочила; но вместо нее на щеках, висках и ушах я ощутил уже две клешни, это Акела, невменяемый от ярости, нависая уже сверху, запустил большие пальцы в мои глазницы.
