- И где растут такие гидроцефалы? - спросил он, кивая на ромашки величиной с подсолнух.
- Это подарок любовника, - ответила она с вызовом ему, чашке со сколом, трусикам с вытянутой резинкой.
- А! - ответил он, и ничего больше.
Будто слово «любовник» давно жило в этом доме. Гидроцефалов не было, а любовник был всегда, то ли за шторой, то ли в шкафу. Где ему еще полагается быть?
Приходил Никита и за письмами, которые слали родственники из Германии. Он удивлялся, что Марина не вскрывала конверты. «Это же нам!» - говорил он, и как бы не было в этом разрыва и расставания. «Нам» - значит «мы». Тогда Марина вдруг подумала, что родственность в браке выше любви и уж точно выше родственности по крови.
Это она сказала Элизабет, та явно была удивлена существованию мыслей у снулой женщины.
- Это естественно, - сказала она и стала говорить что-то о нитях брака, некоторые из которых не умирают, ибо…
Вот на «ибо» она застряла, вспомнила свой развод, подобный побоищу, который не оставил после себя ни грана живой земли. Какие там нити! Рваные сопли пополам с блевотиной. Но со снулой у них совпадение - ее тоже спас другой мужчина.
Тема «другой мужчина» - любимая в ее лечении. Иногда она даже бывает груба: нет, так найди, черт возьми! Их, бесхозных, навалом.
Почему же с этой женщиной у нее не получается как обычно? Она явно не все говорит, а чувства вообще замкнула. Зачем тогда пришла? Она не так проста, хотя проста до ужаса. Хоть бы скорей ушла. Надо ей бросить чалку.
- Мне кажется, что вы знаете ответ вашей задачки. Вы пришли за подтверждением его. Марина! Смените прическу. Выкиньте эту юбку. Ваш возраст - это все еще возраст любви. Уходящий к другой женщине мужчина - еще не смерть. Это повод изменить имидж. А изменив его, изменить мужчине в отместку всем. Месть - хорошее лекарство. Обольстите мужика и бросьте на дороге. Это помогает.
Кажется, Марина встала слишком быстро, как-то суетливо быстро. Нет, положить конверт на краешек серванта она не забыла. Но жесты были такие мелкие, такие старушечьи. О Боже! Такими были пальцы ее умирающей тетки, мелко, мелко скребущие одеяло. Глупости! Это здоровущая баба, таких в России ломом не убьешь. Подумаешь, дура не удовлетворена сеансом. А Элизабет удовлетворена?
- Если что… Приходите еще, - говорит она. - Попьем чаю из самоварчика. Сегодня у меня затор. Но условие - новая стрижка и новая юбка.
Марина кивает, но дверь закрывает за собой как-то излишне плотно. Чтобы не просочиться назад? Не вернуться к ней, доктору?
