Когда я вошел в комнату, она держала в руках Джорджа.
– Ох, боже мой!
– Что случилось?
– Анна ему это сделала!
– Что сделала?
– Отрезала ему яйца! Джордж теперь – евнух!
– Ух ты!
– Принеси мне туалетной бумаги, быстро! Он может кровью до смерти истечь!
– Вот сукин сын, – сказала малютка Анна с кофейного столика. – Если мне Джордж не достанется, то его никто не получит!
– Теперь вы обе принадлежите мне! – заявил Марти.
– Нет, ты должен выбрать между нами, – сказала Анна.
– Кто из нас это будет? – спросила Рути.
– Я вас обеих люблю, – сказал Марти.
– У него кровь перестала идти, – сказала Даун. – Он отключился. – Она завернула Джорджа в носовой платок и положила на каминную доску. – Я имею в виду, – повернулась она ко мне, – если тебе кажется, что у нас не получится, то я не хочу больше в это пускаться.
– Я думаю, что я тебя люблю, Даун.
– Смотри, – сказала она, – Марти обнимает Рути!
– А у них получится?
– Не знаю. Кажется, они взволнованы.
Даун подобрала Анну и положила ее в проволочную клетку.
– Выпусти меня отсюда! Я их обоих убью! Выпусти меня!
Джордж стонал из носового платка на каминной полке. Марти спускал с Рути трусики. Я прижал к себе Даун. Она была прекрасна, молода и с нутром. Я снова мог влюбиться. Это было возможно. Мы поцеловались. Я провалился в ее глаза.
Потом вскочил и побежал. Я понял, куда попал. Таракан с орлицей любовью занялись. Время – придурок с банджо. Я все бежал и бежал. Ее длинные волосы упали мне на глаза.
– Я убью всех! – вопила малютка Анна. Она с грохотом билась о прутья своей проволочной клетки в три часа ночи.
В Городском Колледже Лос-Анжелеса перед самой Второй Мировой войной я выдавал себя за нациста. Я едва мог отличить Гитлера от Геркулеса, а дела мне до этого было и того меньше. Дело просто в том, что сидеть в классе и слушать, как все патриоты проповедуют, что, мол, нам надо туда поехать и добить зверя, мне было нестерпимо скучно. И я решил встать в оппозицию. Я даже не побеспокоился почитать Адольфа, просто-напросто извергал из себя все, что считал злобным или маниакальным.
Тем не менее, реальных политических убеждений у меня не было. Просто способ отвязаться.
Знаете, иногда, если человек не верит в то, что он делает, дело может получиться гораздо интереснее, поскольку он эмоционально не пристегнут к своей Великой Цели. Лишь немного спустя все эти высокие светловолосые мальчонки образовали Бригаду Авраама Линкольна – сдерживать фашистские орды в Испании. А затем задницы им поотстреливали регулярные войска. Некоторые пошли на это ради приключений и поездки в Испанию, но задницы им все равно прострелили. Мне же моя задница нравилась. В себе мне нравилось немногое, но свои задницу и пипиську я любил.
