Отец мой не был аскетом и гулял то с женщинами, то с мужчинами. Мама, была девочкой, без кола и двора, она полностью зависела от отца. А он имел вес, положение. Вокруг него поклонницы и поклонники. Маме все это приходилось терпеть, ведь я была маленькая, а специальности у нее кроме балета и танцев — никакой.
Поэтому я рано увидела такую сторону личной жизни, когда в семье не осуждают и не препятствуют флирту на стороне, не осуждают партнеров по сексу. Ну а то, что секс был разный и многообразный, так это нормальное явление в любой балетной семье, труппе, театре. Я очень рано поняла, что все держится на сексе.
Ну а как взрослеют девочки балеринки? Они мечтают о принцах, а их еще маленькими эти самые принцы всюду лапают, тискают и пристают к ним. Сначала это шокирует. Особенно шокирует доступность и почти полная открытость женского тела. А затем привыкаешь и уже начинаешь не придавать этому никакого значение, то ли партнер ошибся, и рука его случайно легла на промежности, то ли он сделал это специально.
Девочки начинают активно мастурбировать и флиртовать с малых лет. Некоторые девочки специально провоцируют прикосновения и сами их добиваются. Поэтому многие девочки очень рано, чуть ли не с 10 лет уже имеют поклонников, а у некоторых из них очень рано появляются опытные любовники и вовсе не мальчики. К пятнадцати годам в трупе девственниц можно пересчитать по пальцам.
Само действие в балете это эротика. Но мало кто знает обратную сторону балета. Ведь оркестр в балете не только задает ритм танцу, но и заглушает топот пуантов и шумное дыхание разгоряченных женских тел. Балерины потеют, как лошади и парфюм от них будь здоров. Поэтому мужчины и мальчики, в балете привыкшие к этому часто отдают предпочтение и привязанность своему же полу. Впрочем, как и женщины.
До какого-то времени я была в стороне от всего этого, но я росла в таком окружении, где и дома и в школе все разговоры начинались и заканчивались сексом. Я старалась не подключаться к этому, да и мама считала, что мне до этого еще очень рано. Девчонки, подружки даже стали посмеиваться надо мной. Подтрунивать, зло подшучивать. Я оставалась среди них гадким утенком.
В поездках на гастролях мне ничего другого не приходилось, как жить среди своих сверстниц, и в некоторых случаях — в среде маленьких развратниц. Спать, отдыхать и слышать их бесконечные разговоры, все об одном.
Хотела того я или нет, но невольно быстро просвещалась. Я вела себя так, что давала понять моему окружению, что это мне не нравится. Но в тайне, от всех, я признавалась себе, что наоборот, это все, что меня окружало, мне нравилось.
