– Алик?! – возмутилась она. – С какой стати так рано!
С вызовом посмотрела на дверь. Та, закованная в железные латы дверного проема, взирала на нее безучастно.
– Кажется, слуховые галлюцинации начинаются, – Аглая резко распахнула дверь.
Конечно же, никого...
Обругав себя за мнительность, свалив все на расшатанные вчерашним иерусалимским приключением нервы, она двинулась к стоянке, на ходу рукой взлохмачивая легкие волосы.
* * *
– Лапонька, ты так быстро добралась, – Юрчик потянулся к ней, чтоб поцеловать, но тут же озаботился: – Ты чего такая невеселая?
– Голодная. Кормить будешь?
– Спрашиваешь! – обрадовался он и засуетился у плиты, заворочал чугунными сковородками.
– Как дедок-то твой поживает? Еще концы не отдал? – вспомнил он почему-то.
– Жив, – ответила Аглая и, подумав, добавила: – Он... странный какой-то, этот Старик. Жуткий... Я все время настороже. Не боюсь его, но... Что-то не то происходит. Особенно в последние дни.
– Со всеми, лапонька надо настороже быть. Ушко-то востро держать надо. Обведут вокруг пальца – и пикнуть не успеешь! – философски заключил хозяин.
– Но он платит, и – хорошо платит, – парировала Аглая. – А на днях сказал, что я даже не представляю, что для него значу.
– Я тебе, милая, то же самое без конца твержу. Только ты мне не веришь. Цены тебе нет, Аглаю шка.
Юрчик оглянулся. Свет, сжавшийся в точку возле зрачков, остро полоснул гостью. Она поежилась и продолжила:
– Знаешь, за все время, что работаю там, я даже инвалидную коляску его ни разу не двинула... Все служанки делают... Сижу, Гете читаю... Два раза в неделю по два часа... высокая поэзия входит в дом моей жизни... и уносит к сияющим вершинам небесного Санктума....
Нарисовав в воздухе рукой замысловатую спираль, она добавила патетически:
– О!.. Скользя по разверзающимся безднам духовного... погружаясь в вихревые потоки сверхчеловеческого разума... имею с этого... нехилый заработок на хлеб насущный.
– Да что ты говоришь, лапочка! – на лице стоящего вплотную к ней Юрчика блуждало благодушно-радостное выражение. – Тебе помидорчиков нарезать?
Она кивнула, налила джина в стакан, плеснула немного тоника, отпила глоток. И заплакала.
Кто-то почти бесшумно приоткрыл входную дверь. Размазав слезы по щекам, Аглая обернулась...
– Чего ты опять человека обидел! – выкладывая на стол пакеты со снедью, напустилась на Юрку супруга.
– Да я ничего, и слова не сказал! А она как тяпнула стакан без меня, так сразу в слезы... Аглаюшка, ну ты чего!
