– Какая?
– Ну, вздернутая какая-то. Что-то случилось?
– Я не знаю, Муся, – честно ответила Аглая. – За исключением какой-то фигни, ничего не случилось. А ощущение – что я куда-то проваливаюсь, будто меня засасывает что-то... Так, наверное, зверь себя чувствует, когда его окружают охотники, стоящие против ветра. Запаха нет, а опасность – вот она, в воздухе витает. И трепещет зверек, ничего не понимая...
– Ну, допустим, на трепетную лань ты вовсе не похожа, – трезво рассудила Наденька.
– Да мне и не страшно. Я просто не могу состыковать некоторые вещи. Я рассказывала Юрчику: была на днях в Иерусалиме, и там со мной что-то случилось, какой-то провал памяти... Очутилась я в одном очень странном месте, осталась одна, смотрела на гобелен, который висел напротив. И вдруг, – Аглая передернулась, – вижу. Мусик, я, правда, видела это... Что я... Или не я – не знаю... Какая-то старая женщина, во всяком случае, старее меня... А я как бы внутри нее. Сама же я понимаю, кто я и где я... Я, Мусик, не спала. Я даже глаза не закрывала. Они у меня знаешь, как были распахнуты... А картины одна на другую наслаиваются...
Эта женщина в каком-то доме, каких я сроду не видела... Там очень узкие комнаты были. И темные... Ступени каменные... А с улицы... Этот дом был забором, тоже каменным, обнесен... Такие вопли раздавались страшные... Один голос был особенно истошный... Я видела каких-то людей у дома... Потные, лохматые... Женщины визжат, хохочут... Жесты непристойные делают... Мужики как зверье бешеное – тявкают, скалятся... Оргии... Тут же дети чумазые... Одну девочку мерзкий старикан прямо в рот... О, Господи! Она захлебывается... Факелы дымят. А я... Ну, не я, а эта женщина, она напугана... А в доме – гости. Их двое. По виду – нищие, но лица какие-то у них особенные. Светлые? Не знаю, особенные... Муж ее с ними говорит, объясняет что-то, умоляет даже. Потом выскакивает на улицу, к этой толпе... У одного там были длинные желтые зубы, он все челюсть вперед выдвигал и лязгал ею. Другой дергался. А еще один, весь волосатый, он все время чесался, я даже слышала этот звук... И – смех... Они так смеялись....
Аглая сужасом зажалауши руками. Справившись с собой, заговорила снова:
– А мне – то есть ей! – страшно. Она слышит, как муж обещает дочек этой толпе вывести. С улицы ничего не слышно – а она слышит! Тут же побежала по дому, ищет девчонок... И найти не может... Из комнаты в комнату, а вопли все дичее, радостнее... Там окошечко крохотное было. Она метнулась к нему – посмотреть. А сердце как ножом скоблят – боль такая! ...Не было ее дочек на улице... Она снова мечется по дому...
