Очнулась в его кабинете. Медсестра наклонилась, колдует со мной. Вижу встревоженное лицо и слышу его голос. Он спрашивает сестричку, как я себя чувствую, что надо. Она отвечает ему, что со мной был обморок и мне надо на свежий воздух. Он бросается к окнам, возится и распахивает. Мне становится лучше, и я улыбаюсь ему. Сестра ушла за подмогой. Он присел рядом, взял мою руку. Гладит. Говорит.
— Не пугай меня, слышишь, красавица. — Это он мне! Я в его глазах красавица!!! Спросил меня, как зовут. Ели-ели прохрипела.
Он — Понятно, значит Любочка — однолюбочка.
Я — Спасибо, Серафимушка
Он — Спасибо, за что?
Я — За то, что заметил.
Он — Заметил давно, подойти не решался.
Я — Ты подошел и вот я у твоих ног.
Он — А это правильно? Ты же еще девочка?
Я — Девушка, Любочка — однолюбочка. Мне уже семнадцать
Он — Мне, тридцать семь. Жена, дети, и эта фабрика.
Я — Пусть они будут. Я однолюбочка, Серафимушка. Мне фабрик не надо.
Он — А что тебе надо?
Я — Только одного.
Он — А как же все остальное?
Хотела ответить, но тут входят люди и тянут меня в медчасть. Я только мельком взглянула и вижу его задумчивые глаза, которые смотрят мне в след с вопросом. С этим взглядом я исчезаю надолго»
15 ноября
«На две недели меня упекли в больничный стационар. Между прочим, это по его просьбе, как выяснилось потом. На второй день мне принесла медсестра красивый букет из простых цветов.
— Это от него, — Сказала. — Ой, какой симпатичный и милый мужчина!
Я знала, что это от него. Расплакалась. Опять прыгнуло давление и мне попало. Три дня ко мне никого не пускали. На третий, приехала мама.
После расспросов и слез, я ей все рассказала. Мы сидели одни, на солнышке и я хорошо видела ее глаза. Она с удивлением, долго смотрела на меня, а потом сказала, что она и не заметила, как я выросла. Я стала настоящей красавицей. Так она сказала.
Вместо упреков, она рассказала, как так же влюбилась, как и я, в женатого и умницу. Ее единственного мужчину. А потом, глядя мне в глаза, сказала, что ни о чем не жалеет. И что ей в жизни повезло, она была близка с настоящим мужчиной. Знала, что ее любили, и она любила. И что мы, с Машкой, ее и его любимые дети. А то, что Машка такой родилась, так это за все ее грехи. Сладкие эти грехи, ой какие они сладкие.
Сидели и молчали. А потом она мне говорит.
— Красавица моя, поступай так, как велит твое сердце. Никого не слушай. Это твоя жизнь. Ты ей распоряжаешься сама. Как поступишь, так и будет. Помни, что за все в своей жизни, что ты сделаешь, тебе придется заплатить. Решай сама. Ты стала взрослой и скоро станешь женщиной.
