Я родился 21 апреля 1907 года в селе Аменейро, насчитывавшем примерно тридцать жителей, в приходе Кало, в семи километрах от Сантьяго де Компостела, в провинции Ла Корунья.
Моя мать была крестьянкой, отец — рабочим-каменотесом. Из нас — семерых детей — пять братьев стали каменотесами, как и отец, а две сестры — крестьянками, как мать. Начиная с 1930 года, все мы, братья, постепенно вступали в коммунистическую партию. Когда вспыхнул мятеж, фашисты арестовали в Кало и убили старшего брата Константе, советника муниципалитета Тэо; схватили и по приговору трибунала расстреляли Фаустино — он был моложе меня и являлся председателем профсоюза. Двум другим братьям — Эдуардо (постарше) и Мануэлю (помоложе меня) — удалось оружием проложить себе дорогу в горы. Там они скрывались несколько лет. Мать и обе сестры постоянно подвергались преследованиям и издевательствам фашистов. Отец в это время находился на Кубе. Там он и умер в 1941 году.
Итак, я был третьим ребенком в семье и, как многие дети в Галисии, начал работать, едва научившись ходить. Школу я не посещал и, когда мне исполнилось одиннадцать лет, уехал с отцом на Кубу, где уже находились два моих старших брата.
В первые месяцы пребывания на Кубе я очень скучал, вспоминая мать, братьев, друзей, село, окрестные поля, сосновые рощи и соседские сады. На эти сады я часто совершал набеги и лучше хозяев знал, какие деревья приносят самые вкусные плоды. Если бы от Галисии меня отделяла земля, а не море, думаю, я отправился бы туда пешком. Но в таком настроении я пребывал недолго.
С момента приезда на Кубу, за исключением времени, проведенного в Матансасе, я жил в квартале Белен в Гаване. Вместе с ребятами этого квартала я вел жизнь, свойственную детям моего возраста. Мы ходили купаться на Малекон и совершали поступки, после которых родственники не раз вынуждены были забирать нас из полицейского участка и платить штраф. За стойкость и силу, проявленные в уличных драках, мне дали прозвище «Инкогнито». Так называли на Кубе популярного в то время борца.
Кубинцы гостеприимны, щедры, искренни и серьезны в отношении к людям. У тех, кто поверхностно судит о людях и народах, может сложиться иное впечатление при виде того веселья, с каким кубинцы делают все свои дела. Я же думаю, что радость и оптимизм кубинцев — одни из лучших качеств этого народа. Среди кубинцев невозможно чувствовать себя иностранцем, и через несколько месяцев я стал настоящим патриотом квартала Белен. В 1981 году вновь оказавшись на Кубе после более чем тридцатилетнего отсутствия, я прежде всего посетил этот квартал, прошелся по его улицам, побывал в домах, в которых когда-то жил. Я старался представить себе, что стало с моими друзьями детства.
