Обсудив с Игорем конкретные цифры, Макс сел между двумя «мерседесами» на какое-то колесо, вытащил калькулятор и подсчитал: через три месяца они с Ритой смогут снять недорогую однокомнатную квартиру, в плохом районе, конечно, но разве это сейчас важно? А уж через годик, откладывая деньги и заняв какую-то сумму, они смогут, учитывая положенное Рите после развода, купить скромное двухкомнатное жилище. Все идет совсем неплохо!
Радость и чувство победы над обстоятельствами переполняли Макса.
— Где у вас телефон? — улыбаясь, спросил он Игоря.
«Я все придумал, родная!» — вертелось у него на языке, пока он набирал номер Ритиного телефона. Однако та все никак не брала трубку. Или ее еще нет дома? И вдруг он услышал хриплое, чужое «алло!».
Потом Макс еще три раза набирал ее номер. С трудом набирал, потому что его пальцы так противно мелко тряслись, как у старика. Но она больше не взяла трубку. Надо ехать к ней! Случилось что-то кошмарное! Наверное, кто-то умер! Или она сошла с ума…
Придя домой, Гоша застал Риту в состоянии полного обалдения от лекарств. Она напилась реланиума, который употребляла крайне редко и исключительно на ночь. Рита лежала, укрывшись пледом, на диване и бессмысленными глазами смотрела в потолок.
— Иначе я бы сдохла, — медленно, еле ворочая языком, объяснила она Гоше.
— Сколько таблеток?
— Три или четыре… Не помню…
— Ванька где?
— У родителей. Меня лишили родительских прав. За разврат, — она засмеялась тихим, слабым смехом, и все смеялась и смеялась, достаточно долго, чтобы Гоша испугался всерьез и позвонил тестю с тещей.
Макс, вылетая пулей из лифта и кидаясь, как ненормальный, на дверной звонок, не думал, дома Гоша или нет. Это теперь не имело никакого значения.
Дверь открыл Гоша.
— Где она? Что с ней? — выпалил Макс. Гоша разглядывал своего врага, того, кто враз разрушил его жизнь. Всю его жизнь… И видел в глазах врага огромный страх и боль за Риту. И еще страх потерять ее. Он его понимал, но все равно люто ненавидел.
Вдруг из комнаты раздался слабый голос:
— Уйди, ради всего святого! Не пускай его, Гоша! Уйди! — и жалобный всхлип.
— Ты все слышал? — сдерживая себя, чтобы не наброситься на Макса, сквозь зубы спросил Гоша. — Или мне повторить ее слова?
— Она больна? Ей плохо? — Макс не двигался с места.
— Ой, да уберите же его отсюда! — прошелестело из комнаты.
— Опять не слышал? — Гоша сделал угрожающий шаг вперед, как бы выпихивая Макса из квартиры.
— Я слышал. Я понял. Я ухожу, — Макс почувствовал себя самым страшным человеком на свете: убийцей детей, мучителем животных, насильником, Гитлером-Сталиным и Чикатило одновременно… Она его гонит. Значит, он теперь может с чистой совестью себя ненавидеть. Есть за что!
