— Юлия! — торжественно пропела она в ухо джинсовой малышке.
Та вздрогнула от неожиданности и повернулась к Рите. Ага, вот он, возраст, и вылез весь наружу! Мелкие морщинки вокруг глаз, уже заметные продольные на лбу…
— Ритка! — Юлька вся расцвела, обнажив в улыбке дырочку от недостающего зуба, ту дырочку, которую видно исключительно при очень большой радости. На Юльке модная джинсовая курточка — мечта поэта: вся в заклепках, застежках и «липучках», на руке — часы — самый писк — тяжелые, большие. Очков нет, а ведь уже в десятом совсем их не снимала, наверное, линзы надела.
— А ты — в порядке! — весело сказала Рита.
— Брось, Катаева, я ж в зеркало иногда смотрю. Вот ты у нас расцвела!
— Я уже сто лет не Катаева, а Гаврилова. А цвести в нашем возрасте — самое то.
— Кому то, а кому и не то… — Юля перестала улыбаться, и мордашка ее сделалась озабоченной. Опять проявились все морщинки.
— Эй, не хмурься, состаришься. Что не так? Ты уже не Лавочкина, что ли?
— Лавочкина я, Лавочкина, не нервничай, — досадливо замахала рукой Юля. — Лучше объясни, что ты тут делаешь?
— Оригинально! Йогурты вот покупаю. А ты?
— Я живу вон там, — Юлька махнула рукой куда-то вправо, — в соседнем доме. Разве ты…
— Нет-нет, я тут тетушку навещаю. Тетушка моя лыжи навострила, на чемоданах сидит. Вот я и провожаю ее уже месяца три.
— Пойдем ко мне! Кофе выпьем, поболтаем! — Юлька вдруг оживилась, глаза заблестели, щеки порозовели, она схватила Риту за руку и встряхивает, встряхивает…
— Ой, ненормальная, отцепись, руку оторвешь! Зайду, конечно, но не сегодня. Не могу я сегодня, мне еще к тетке, потом в нормальный советский магазин, и — домой, дитя ждет. У тебя есть дети?
— Есть. Дочь Ася. Шесть лет.
— Здорово. И у меня. Сын Ваня. Представляешь, шесть лет. Будет о чем поболтать! Я к тетке теперь в четверг приеду. Хочешь, я к ней специально пораньше, а потом к тебе зайду?
— Давай!
— Напиши где-нибудь телефон и адрес.
— Это правда? Ты точно зайдешь? Мне тебя ждать? — Юлька была так радостно взбудоражена, будто встретила самого родного человека, с которым была в долгой разлуке. Странная такая!
— Ты, Юлька какая-то… необычная. Сказала же — зайду. Телефон давай, Лавочкина! И отцепись же, наконец, от моего рукава!
Юлька бежала домой. Все ее нервочки подрагивали, а где-то в районе солнечного сплетения давило и щекотало. «Какая я дура! Чуть все не испортила! Эмоции все, эмоции…» У Юльки появилась цель, по крайней мере — до ближайшего четверга включительно: показать хотя бы этой Маргарите, в каком она полном порядке, как все у нее хорошо…
