— Зря ты не нашла времени его выслушать, — ядовито заговорила Людмила Сергеевна. Ах, как хотелось сделать побольнее! — Я думаю, что не прощения он собирался просить, а сообщить тебе нечто малоприятное.
— Ты о чем? — напряглась Юлька.
— К твоему сведению, моя мудрая дочь, твой бывший, подчеркиваю, супруг в скором времени женится на небезызвестной тебе Алене Старцевой. Именно поэтому он спокоен и добродушен. Роман не вернется к тебе! Ты слушаешь меня? Алло! Алло!
Юлька молчала. У нее было ощущение, что ее убили, но, по какому-то недоразумению, она еще может видеть, слышать… И даже думать: «Алена и Роман? Уход к матери — это маскировка? Почему же маскировка — я ж сама ни о чем не спрашивала… Я ничего не знала и не интересовалась… Так вот откуда деньги! — вдруг дошло до Юльки. — Богатая дама купила себе мужчину и затыкает рот его бывшей жене долларами! Вот она, новая работа — трахать Алену. Боже, какая грязь!» Юля заметила, что в руке у нее трубка, которая кричит маминым голосом «Алло!».
— Я слышу тебя, мама! — голос дочери звучал на удивление спокойно. — Спасибо за информацию. У меня классные однокашницы: одна брата охмурила, другая мужа увела, — и она засмеялась злым смехом. Людмила Сергеевна готова была откусить себе язык. Надо же так сглупить, так бездарно все это брякнуть и, возможно, посеять очередную бурю.
— Ты теперь пойдешь убивать Алену? — спросила она с тоскливым страхом.
— Ну что ты, мама, расслабься! — Юлька была по-прежнему спокойна. — Ромка давно уже не котировался, а уж теперь, когда он стал проституткой… Не надейся: я не оставлю в покое Макса.
— Да это мания какая-то!
— На здоровье. В конце концов, у меня один брат.
— И за это ты хочешь испоганить ему существование?
— По большому счету я хочу, чтобы не было кругом этой грязи. Оказывается, ее больше, чем я думала. И все в ней по уши!
— Ну, разумеется, кроме тебя! Ты у нас Христос!
— Попробуй с вами не замараться, — парировала Юлька, поигрывая визитной карточкой Гавриловой Маргариты Евгеньевны. — Но разница в том, что вы все купаетесь в ней, как поросята, а я, дурочка, еще сомневаюсь, можно ли хоть по щиколотку туда войти! Хотя нет, больше не сомневаюсь! — и она нажала на рычаг. Потом быстро встала, схватила свою сумочку, вытащила кошелек, извлекла три стодолларовые бумажки. Она медленно и тщательно начала рвать их на мелкие-премелкие кусочки. Выражение лица у нее было нейтральным, чуть-чуть брезгливым: она просто выполняла необходимую ассенизаторскую работу, она вычищала грязь.
