Алена отнюдь не была легонькой и невесомой, но ни одна косточка Ромкиного тела не вспомнила в том, что произошло уже почти шестнадцать лет назад…
Юля устало ковыряла ключом в замке… Что ж, начало миссии положено, первый шаг, и мирный к тому же, она сделала. Будем надеяться, что этого окажется достаточно. Хотя… Тоскливо, все-таки…
Дверь открылась, и тут же Юлька увидела в проклятом зеркале свое искаженное ужасом лицо: дома никого не было, а время — половина девятого. Где Аська, Ромка? Что-то случилось… Куда бежать? В садик, конечно.
На ватных ногах Юлька бросилась из квартиры.
Ромка уткнулся в Аленино плечо. Она ласково играла его волосами.
— Пора закончить это недоразумение длиною в шестнадцать лет, ты не считаешь?
— А Юлька, а Аська? — тихо спросил Роман. В сущности, он знал теперь, что больше всего на свете хочет остаться с Аленой, что только с ней он сможет измениться, изменить свою жизнь… Собственно, она и есть главное изменение в жизни. И в нем самом. Кроме того, Роман ловил себя на мысли, что не может без ужаса представить себе возвращение домой. От теплой, сладкой Алены в этот давно холодный, с этими чертовыми зелеными шторами, дом. Разве — дом? Дом — это где тебе хорошо, где тебя любят, вот так, как Алена, уже столько лет!..
Потом, по прошествии времени, Роман, положив Алене голову на колени и водя пальцем по ее груди, скажет:
— Я — быстрый предатель.
И Алена сразу поймет, что он имеет в виду:
— Вовсе нет! Ты давно был к этому готов, в конце концов, это было необходимо для тебя, чтобы просто выжить. Ты ж медленно помирал от такой жизни! Ничего себе быстро: это происходило в течение всех последних лет… Я-то знаю… — здесь вдруг Аленина логика сделала резкий вираж. — А вообще-то нынче все происходит быстро, ты заметил? Жизнь чертовски ускорилась. И просто необходимо ускоряться вместе с ней. Кто не успел — тот опоздал, это уж точно. Замешкался на повороте, и — привет, ты один на трассе, а все ушли далеко вперед. Все — быстро и скоренько, даже любовь. Даже конец любви.
И он успокоится, слушая ее. Как она права, как всегда, впрочем…
Но в тот день Роман подумал прежде всего о том, что у Юльки нет ни работы, ни профессии, что делать она ничего не умеет…
— Сдается мне, Юльке давно уже двадцать один, — сердито сказала Алена. — А Аське ты, разумеется, будешь помогать.
— Юлька просто умрет с голоду. Я так не могу.
— Кажется, она была машинисткой? Тоже хлеб!
— Уже года три эта машинистка не печатает. И машинку мы продали…
