— Ма-а! Я хочу мяса. Я уже пять раз хочу мяса! — захныкала Аська.
— Ничего, перебьешься, — мрачно ответила мать.
— Юль, ты извини, конечно, но на самом деле Аське надо бы… А то все эти сосиски…
— Да? А кто это у нас на вырезку заработал?
— Почему обязательно вырезка?
— А что, костями ребенка кормить, как собаку? Лучше уж сосиски!
— Так что, у нас вообще на мясо денег не хватает?
— А у нас ни на что денег не хватает… И, кстати, — Юлька будто вспомнила нечто важное, — где это ты пропадаешь в последнее время? Денег не прибавилось, значит, дело не в работе?
— Я… Я к маме захожу… — с Ромы мигом слетела вся его решимость и уверенность. Он почувствовал себя виноватым.
— О!..
— Ты пойми, пожалуйста: она совсем сдала. Ей так трудно!
— Зато мне легко… — прошептала Юлька. Было такое впечатление, что сейчас она пустит слезу. Не такой реакции ждал Рома. Криков, упреков, выяснений отношений, но не слабости.
— Мам! Ты что — плачешь? — Аська протянула ручки к Юле. — Не плачь, все в порядке, я покушала, спасибо!
— Правда, Юль, что случилось-то?
Юля обняла дочку, поцеловала ее в лобик и отправила в комнату играть. Когда она вернулась в кухню, вид у нее уже был вполне боевой — ни слезинки в глазах, никакой слабости. Она крепко взяла себя в руки и была готова к нападению. Роман приготовился к обороне.
Юлька оперлась обеими руками о стол, как оратор на трибуне, наклонилась к мужу и зашипела ему в лицо:
— Представляешь, эта шлюха Ритка Катаева, то есть Гаврилова, вцепилась, как клещ, в Макса. Они встречаются и шляются по подъездам и подворотням, обжимаются…
— Ты откуда знаешь?
— Знаю! Следила, ходила за Максом, все видела! Давно Роман не был так ошеломлен, он ушам своим не верил!
— Ты сошла с ума?
— Я его сестра, а он, между прочим, еще несовершеннолетний! Ему восемнадцать только в декабре… И я должна…
— Да ты что, в самом деле! Макс — не пацан, чего ты боишься? За его добродетель?
— А за все! И за душу, и за здоровье. Он ей что — игрушка, что ли? Или вибратор?
— О, Господи… Что ты несешь, Юля! Как ты можешь лезть, ты — тем более ты? Никто в такие дела не должен вмешиваться, в результате только хуже, в любом случае хуже… — Ромкино лицо исказила гримаса досады и раздражения: кому он это говорит? Кому он вынужден объяснять, где право, где лево? Юлька тем временем как-то странно смотрела на мужа.
— Не хочешь ли ты сказать, что если бы тогда никто не лез… не вмешивался… у нас бы все было иначе… К примеру, нам не обязательно было бы жениться…
