— Ванька, вставай! — изо всех сил крикнула Рита, стараясь переорать дрель.
За завтраком в тот день Ваньке влетело лишних раз десять. Рита была на нервах, так как из ванной ее вытащил телефонный звонок. То была Ирина Владимировна, заведующая отделом морали журнала «Столичная весть».
— Ритуля, как дела? В следующий номер хочу заложить твой материал. Ты что-то там говорила о статье по материнству или детству, или о здоровой беременности — не помню… Он в каком виде?
— Готов, готов, — забормотала Рита. — Только он не совсем об этом…
— Неважно, неси. Место есть, материал нужен страничек на десять. Сегодня можешь? Отлично, жду.
На самом-то деле это был очередной материал о женском феминистско-дискуссионном клубе «Омега», то есть и о материнстве, и о детстве, и о здоровой беременности, и о многом еще. Рита пасла этот клуб еще со времен работы на «Радио-парк», да и они, эти дамы-феминистки, тоже с нежностью относились к ней, ведь ими, откровенно говоря, не особенно интересовалась журналистская братия. Пока… Они были уверены, что успех, шум, пресса и телекамеры на каждом их заседании еще впереди. А эта милая молодая женщина с диктофоном — это только начало, хотя и на редкость преданное: аккуратно ходит на собрания, всегда с блокнотиком, диктофоном или «репортером», периодически дает небольшие репортажики для «Радио-парк», у некоторых дам берет интервью… О, как это было давно! «Радио-парк» в Ритиной жизни больше не существовало…
Рита скоренько пробежала глазами материал. Вполне! Можно нести со спокойным сердцем. Осталась последняя проблема — пристроить Ваньку. Звонить маме? Нет, лучше ее не обнадеживать возможностью публикации (последняя была уже два месяца назад), а то вдруг опять ничего не выйдет? Мама Ольга Михайловна очень болезненно переживает эту Ритину… «нигдешность», что ли? Человек, который нигде. И нигде особенно не нужен. Ольга Михайловна до пенсии проработала врачом-окулистом, и ее нужность людям доказывалась по десять раз на дню.
— Иди врачом! — внушала она дочери. Без толку. Дочь, как завороженная, наблюдала газетную, суетную жизнь отца. А в самый огромный раж ее приводила с детства подпись в конце статей — Евг. Катаев.
Ванька пристроен к соседке — доброй, одинокой бабуле. Слава Богу, она сейчас в добром здравии, не то, что всегда. Хороший знак!
Рита идет в ванную комнату и замирает перед зеркалом. «Будем из унылой, «нигдешной» морды делать прелестное лицо светской женщины из самой гущи жизни. Это мы умеем».
