- Что ты чувствуешь?
Ракат нахмурилась. Потом нетерпеливо отдернула РУКУ
- Ты сама знаешь, что я чувствую, не так ли?
- Да. И даже лучше, чем ты. - Алейтис вздохнула. - Тут ничего не поделаешь, понимаешь? Я не собираюсь подглядывать... Я просто чувствую то, что чувствуешь ты. Тебе это понятно? Как же мне не испытывать боли, если ты ее испытываешь? Позволь мне, пожалуйста... я могу помочь тебе!
Ракат вскочила.
- Мне не нужна твоя помощь! Прочь, прочь от меня!
- Ракат... - Алейтис встала и протянула к ней руки. - Прошу тебя, Ракат...
Ракат нерешительно протянула в ответ свои ладони, и ее дрожащие пальцы снова оказались в ладонях Алейтис, потом зажмурилась, чувствуя, как вливаются в нее покой и равновесие, словно сладкая вода.
Несколько минут женщины стояли в прозрачном свете лун, как статуи, безмолвно, неподвижно, даже, казалось, не дыша. Потом Ракат глубоко вздохнула и медленно освободила руки.
- Я... я... благодарю тебя, Алейтис.
- Ракат...
Она обернулась, посмотрела через плечо.
- Что ты хочешь?
- Осторожно с Кхем-ско, ладно?
Ракат засмеялась и устало направилась к своему чену.
Огромное лицо плывет в темноте, поворачивается... поворачивается... Влажно блестящие зрачки-щелки расширяются до овала... большие желтые глаза слепо ищут, неотвратимо сокращая дугу поиска, пока не нащупывают Алейтис... Тонкие ноздри возбужденно раздуваются... втягивают воздух - в нем разлит какой-то неуловимый запах. Широкая прореха рта раскрывается, скалясь в улыбке. Белеют до ужаса обычные человеческие зубы. Крючковатый палец с когтем, поднятый в воздух, указывает прямо на нее.
Алейтис зашевелилась на своих спальных кожах, дернулась во сне, пыхтя и покрываясь в ужасе потом.
Глаза ее вдруг открылись, и она уставилась в душную темноту.
- Ахай! - простонала она. - Лучше бы у меня не было этого дара.
Невесело усмехнувшись, она перевернулась и снова закрыла глаза.
В наполненной дымом темноте своего чена притаился Миаво, склонившись над зеленоватым огнем костра.
Блики отражались в обнаженном теле колдуна, блестящем от масла, татуированном сложным узором. Он покачивался, шипел, выговаривая невнятные слоги, нотой бросил в огонь щепотку красноватого порошка, родившего извивающуюся дымовую змею. Дым-змея поплыл, обвивая кольцами татуированное узорчатое тело, круг за кругом, пока не выполз весь и не заполнил собой весь чен.
Алейтис застонала во сне, задрожала, пальцы вцепились в кожаное покрывало, служившее ей простыней и матрасом одновременно.
