- Катя я не могу умереть, - говорил Илларион, не обращая внимания на зевак, - хватит скрывать, пусть все знают, убийцы ночи не миф, мы существуем. Я…я…
- Что ты несёшь? – отчаянно вскрикнула Катя, - все люди смертны. Все.
- Я вампир, - выдавил из себя Илларион.
- Вампир? О, господи…но это, - Катя взяв Машу за руку попятилась назад, - нет-нет…ты…ты убийца…убийца…
Катя выслушала чудовищную исповедь мужа с ужасной дрожью в сердце. Она была потрясена. Не могла она поверить во всё то, что услышала от мужа. Илларион хотел успокоить её.
- Я вынужден убивать, чтобы жить. Жить вечно. Это мой крест и я видимо никогда его не сброшу с плеч. Катя, Маша, вы последнее, что осталось в моей вечной жизни, прошу, простите меня, молю о прощении
Но женщина отскочила от него как от огня.
- Не подходи чудовище, нет. Не тронь меня подлец. Ты смеялся надо мой ты…ты…
- Катя прости, Маша прости меня.
- Поддонок! – Катя ударила мужа по щеке.
Илларион молил прощений, но Катя была глуха к его словам, слёзы затмили её глаза.
Мать и дочь ушли. Любовь увяла в сердце Кати, когда прозрела она правдою и узрела истину. Но истина оказалась ужасной. И не растопит луч весенний осколок льда в сердце черствого равнодушия. Он провожал взглядом уходящую жену и дочь и в сердцах проклял свою жизнь. Ах, умереть, чтоб забыться, но даже смерть отвернулась от несчастного изгоя в минуты печали. Тоска жадным змием грызла сердце его.
В сердцах Илларион проклял свою встречу с Вагнером. Не возьми он его тогда в попутчики интуриста, не было этих душевных страданий. Но откуда знать, о чём думает незнакомый тебе человек. Он живёт в своём мире. Он окутан тайной и порой неожиданность сбивает нас с пути. Не зная, чем закончиться встреча с незнакомцем, мы зачастую закрываем глаза на будущее. И лишь когда, оказавшись в беде, понимаешь, что зря затеял разговор с незнакомцем.
Ничего уже не вернёшь, не воротится назад то, что ушло навсегда, оставив печали, след и светлую память о былой любви. Жажда к вечности привела, увы, не в Рай, а лапы Аваддона. И теперь уже не выбраться из оков вечности, о нет слишком поздно. Вечная жизнь крест, который он уже никогда не сбросит с плеч.
- Катя. Маша, - отчаянно вскричал Илларион и, закрыв лицо руками, упал на колени, плечи его затряслись, сдавленный стон страдания вырвался из груди мертвеца.
- Доктора, скорее,
- ведите его в больницу,
- у мужика истерика.
- Пить надо меньше алкаш.