Книги Леблана, хоть в известном отношении они и продолжают традиции приключенческой литературы, очень близки к детективному жанру. В каком-то смысле они даже представляют собой полемику с рано утвердившимися шаблонами этого жанра. Арсен Люпен— своеобразная антитеза Шерлоку Холмсу, и не случайно еще в 1908 году Леблан публикует две повести под общим заглавием «Арсен Люпен против Херлока Шолмса» (по известным соображениям автор слегка изменяет имя знаменитого сыщика).[21]
Морис Леблан излагает приключения своего героя в целой серии романов, таких, как «Арсен Люпен, вор-джентльмен», «Признания Арсена Люпена», «Хрустальная пробка»[22] и др. И всюду этот непобедимый, неуязвимый герой совершает столько благородных поступков, что читатель в конце концов не знает, кто перед ним — отъявленный преступник или благородный рыцарь нового типа.
Создавая положительные образы сыщика и полицейского, буржуазные писатели сознательно или бессознательно следуют своему органическому стремлению к защите капиталистического порядка, его законов и морали. Люпен же, наоборот, хоть и с позиций индивидуализма, но демонстрирует свое несогласие с существующими порядком и моралью, свое стремление жить независимо от законов и вне законов. Этот идеализированный и опоэтизированный преступник, превосходящий противника и по проницательности, и по сообразительности, не имеет ничего общего с бесстрастным рационализмом героя-сыщика, равно как и с механически-слепым чувством общественного долга. Люпен — человек эмоций, благородного жеста, обаятельный, жизнерадостный, остроумный, иной раз даже легкомысленный — другими словами, полнейший антипод скучному, рассудочному Холмсу, с его вечно дурным настроением бродящему в лондонском тумане. Не удивительно, что Арсен Люпен быстро очаровал публику и почти на три десятилетия стал ее любимцем. Не удивительно также, что книги Леблана, хоть и очень ныне старомодные с точки зрения стиля и сюжетных приемов, продолжают свое победное шествие в новых изданиях карманных серий.
В литературном отношении романы Леблана — отнюдь не шедевры. Интрига в них, несмотря на ее усложненность и многочисленные повороты, скроена весьма элементарно. Бытовые конфликты и драмы, как правило, незначительны и банальны. Обличение отрицательных типов и нравов высшего общества — там, где оно есть, — поверхностно и эпизодично. Включенные в действие персонажи почти всегда представляют собой образы-схемы. Единственно новое здесь — это осязаемый и чрезвычайно привлекательный образ главного героя, хотя при первой же попытке охарактеризовать его подробнее мы тут же обнаруживаем, что имеем дело скорее с образом-легендой, чем с живым человеком.
