— Ну вот, и слова не дает сказать! — недовольно буркнул мой бородатый приятель. — Ты, конечно, мне друг, Сэд, и все такое, но при этом начисто лишен совести! Мы ведь с тобой не виделись Пругг знает сколько времени!
— Не ворчи, это тебя старит! — Я слегка хлопнул гнома по плечу. — А моей совестью работает Глори.
Глори — это как раз моя жена, урожденная принцесса Глорианна-Теодора Нахаль-Церберская.
— Оно и видно! — фыркнул тот и демонстративно потер плечо. — Ну и ручища у тебя, долговязый. Теперь ведь синяк будет, как пить дать… М-да, а я ведь, между прочим, заявился сюда по твою душу.
— Серьезно? А я-то думал, что ты просто соскучился.
— Ага! Держи карман шире! По твоей милой жене — кстати, до сих пор не пойму, что она в тебе нашла! — и впрямь соскучился, но что касается тебя, невоспитанный варвар… Впрочем, я, быть может, и прощу тебя, но потребую в виде компенсации за моральные издержки, чтобы меня накормили обедом. Прошу заметить: не каучуковой подметкой, которую в этой забегаловке втюхивают клиентам под видом мяса, а нормальным обедом. Как минимум — из четырех блюд. Десерт приветствуется.
— А то ты сам не знаешь, что Глори оторвет мне голову, если я не приведу тебя к обеду. Тем более что сегодня она собиралась печь твои любимые пирожки с ягодами.
— Да что же ты сразу-то сказать не мог?! — всплеснул руками гном. — Бессердечный ты всё-таки тип, Сэдрик! Если бы ты знал, сколько раз я, как волшебный сон, вспоминал чудесную стряпню Глори, когда жестокие клеши голода стискивали мой желудок, в то время как я пробирался, ежесекундно рискуя жизнью…
— Стоп, стоп, стоп! — поднял я руки, чувствуя, что гнома опять понесло. — Глори тоже наверняка желает услышать о твоих подвигах. Так что, если ты хочешь, чтобы я съел все пироги сам, то можешь сидеть дальше, а я пошел.
— Эх, не будь я так голоден!.. — Римбольд, притворно охая, встал, взвалил на плечо объемистую дорожную сумку и направился к выходу.
Не тут-то было.
Малыш Черч, бывший профессиональный костолом и хозяин трактира «Золотая кружка», в котором мы в настоящий момент находились, не зевал. С неожиданной для такого грузного тела проворностью он перегнулся через стойку и схватил гнома за шкирку.
— В чем дело?! — взвизгнул тот. — Мы торопимся!
— Ничего не имею против. Заплати за еду и кувшин вина — и можешь торопиться дальше, — ухмыльнулся Черч, подмигивая мне.
— Но я думал, что Сэд…
— Извини, приятель, но я, кажется, оставил дома кошелек, — с сокрушенным видом развел я руками, прекрасно поняв, откуда ветер дует.
