— Я хотел спросить вас, профессор, что вы думаете о законопроекте о равных возможностях? — с тревогой в голосе спросил один бизнесмен.
— А, о законопроекте… Но, по-моему, я ясно дал понять, что одобряю его, так как являюсь сторонником экономической свободы, которая невозможна без конкуренции. Следовательно, людей нужно принудить к конкуренции, а значит, мы должны держать их под контролем, чтобы заставить быть свободными.
— Но послушайте… разве одно не противоречит другому?
— В высшем философском смысле — нет. Надо научиться смотреть дальше закостенелых догм устаревшего мышления. В мире нет ничего неизменного. Все течет, все изменяется.
— Но ведь это вполне соответствует здравому смыслу, когда…
— Здравый смысл, мой дорогой друг, — самый наивный из всех предрассудков. В наше время это уже общепризнанно.
— Но я не совсем понимаю, как можно…
— Вы разделяете самое распространенное в мире заблуждение — считаете, что все можно понять. Вы не осознаете, что мир — это сплошное противоречие.
— Противоречие в чем? — спросила жена автопромышленника.
— В самом себе.
— Как это?
— Видите ли, мадам, долг мыслителя — не объяснять, а показать, что невозможно ничего объяснить.
— Да, конечно… только…
— Цель философии — не добиваться знаний, а доказать, что человек и знание несовместимы.
— Но что же останется, когда мы докажем это? — спросила молодая девушка.
— Инстинкт, — почтительно ответил доктор Притчет.
В другом конце гостиной группа гостей собралась вокруг Больфа Юбенка. Он сидел, выпрямившись на краешке кресла, пытаясь таким образом придать как можно более достойный вид своему лицу и тучному телу, которые, как правило, расплывались, когда он расслаблялся.
— Вся литература прошлого, — говорил Больф Юбенк, — была дешевым надувательством. Она приукрашивала действительность в угоду денежным мешкам, которым прислуживала. Мораль, добрая воля, великие свершения, торжество добра и человек как некое героическое существо — все это сегодня не вызывает ничего, кроме смеха. Показав истинный смысл жизни, наш век впервые за всю историю придал литературе глубину.
— А что является истинным смыслом жизни, мистер Юбенк? — застенчиво спросила молодая девушка в белом вечернем платье.
— Страдание, — ответил Юбенк. — Принятие неизбежного и страдание.
— Но почему? Люди ведь счастливы… иногда… Разве не так?
— Это лишь иллюзия, возникающая у людей, которым чужда глубина чувств.
Девушка покраснела. Богатая дама, которая унаследовала нефтеперерабатывающий завод, виновато спросила:
