Лазоревый петух моего детства | страница 2



Еще раз прошу прощения.

Трень-брень…

— Простите, где багаж выдают? Мы подарим вам чайную розу.

— Не выношу чайные розы и уличные знакомства.

— Иван Селизарович, Иван Селизарович, вы меня неправильно поняли по телефону. Иван Селизарович, это была скромная шутка с моей стороны.

— Шути, голубчик, но шути осторожно. В основном шути с подчиненными. У них чувство юмора есть осознанная необходимость.

— Простите, где багаж выдают?

— Да отвяжитесь вы, я вам не Горсправка.

Пассажиры спешили к транспорту. Вежливые, терпеливые автобусы приседали от пятаков и двугривенных. Мордастые таксомоторы скликали попутчиков, чтобы в один конец да за двойные деньги.

Боба поднял с асфальта красный кленовый лист, поплевал на него и пришлепнул к столбу, крашенному в алюминий.

— Тимоша, скажи, что на свете самое красивое? Могу биться — не знаешь.

— Чего не знать! Что мне нравится, то и красивое.

— Ослам колючки нравятся.

— Не возникай. Насчет ослов в зуб дам.

— Дай в этот, он у меня молочный. — Боба оттянул пальцем нижнюю губу. — Юмор не понимаешь. — Он сплюнул и сообщил с таким видом, словно сделал подарок: — Самое красивое — ракеты, самолеты и автомобили. Скорость, помноженная на гармонию линий.

— Скорость, помноженная на что?

— На гармонию линий.

— На что?

Боба вздохнул грустно. Так грустно, чтобы всем стало совершенно понятно, как ему жалко товарища.

Самолеты громыхали, словно не слышали этого разговора. Словно им все равно было, хвалят их или ругают.

— Чего не понимаешь, тем не обладаешь, — сказал Боба.

Тимоша насупился.

— Ну, ты даешь! Ну, я пошел. А то черви сдохнут. — Он поднес к глазам стеклянную трехлитровую банку с веревочной ручкой.

— Не сдохнут. Они живучие. Вчера ушли, а здесь самолет чуть не обвалился. Смотри, рыжая прилетела.

— Тише ты, может, она иностранка.

Мимо мальчишек прошла девчонка. Солнце запалило на ее голове рыжий осенний огонь. На девчонке была шуба из нерпы, ярко-красные брюки, темно-красный пушистый свитер. В одной руке нерпичий портфель, и к нему привязана нерпичья шапка. Изогнувшись стручком, девчонка волокла тяжеленный рюкзак.

В небольшом отдалении от мальчишек девчонка остановилась, постояла секунду-другую, покрутила головой, высматривая кого-то в толпе, и угрюмо уселась на свой мешок.

«Пассажиров, отлетающих рейсом триста вторым, Ленинград — Сочи, просят пройти на посадку», — объявила по радио девушка-диспетчер. И вдруг запела нежным домашним голосом: — «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги…»